Генри Хаггард - Приключения Айши

Но это невозможно. Ты рискуешь умереть от холода и голода, рискуешь утонуть, рискуешь погибнуть от меча или болезни, которая подточит твои силы. Если бы эта лживая Атене не ослушалась моего веления, а это, увы, было предначертано свыше, мы уже перевалили бы через горы или направились бы на север, через пустыню и замерзшие реки. А теперь мы должны дожидаться весны, ибо вот-вот наступит зима, а такой стужи, какая бывает на здешних горах, не выдержит, ты знаешь, ни один человек.

– Остается еще восемь месяцев до апреля, когда мы сможем отправиться в путь, а сколько времени понадобится, чтобы преодолеть горы, бескрайние пустыни, моря и болота. В лучшем случае, Айша, пройдет два года, прежде чем мы доберемся до Кора. – И он стал умолять ее стать его женой еще до начала путешествия.

Но Она отвечала: нет, нет и нет, это невозможно, и в конце концов, опасаясь, вероятно, что уступит его настойчивым мольбам, а может быть, и мольбам собственного сердца, Айша поднялась и стала прощаться.

– Ах, мой Холли, – сказала Она , перед тем как расстаться со мной. – Я обещала тебе и себе несколько часов блаженного покоя, и вот как осуществилось мое желание. Древние египтяне на пиру сажали рядом с собой скелет, но сегодня с нами было четыре скелета: Страх, Нетерпение, Дурное предчувствие и Неудовлетворенная любовь. И нет сомнения: если их похоронить, вместо них явятся другие и выхватят сладкий плод прямо из наших уст.

Я несчастлива сама и приношу несчастье другим. Но я все же не теряю надежды; много преград уже осталось позади, ты, Лео, трижды подвергся испытанию огнем, но проявил непоколебимую верность. Да будет сладостен твой сон, о мой единственный, и да будут еще слаще твои сновидения, ибо знай: моя душа разделит их с тобой. Клянусь, что завтра, да, завтра, мы будем счастливы – во что бы то ни стало!

– Почему Она не хочет стать моей женой сейчас же, немедленно? – спросил Лео, когда мы остались одни в своей комнате.

– Потому что боится, – ответил я.

В течение нескольких недель после этих памятных дней я неоднократно ловил себя на мысли: жила ли когда-либо на свете женщина (дух она или нет) более несчастная, чем та, кого мы называли Она , Хес и Айша? В самом ли деле или только в нашем воображении Она восстала из пепла безобразной дряхлости в полном цвете вечной молодости и красоты неувядаемой?

Уверенно можно было только утверждать, что Айша разгадала тайну существования столь длительного, что с нашей человеческой точки зрения есть все основания приравнять его к бессмертию. Несмотря на некоторые ограничения, – отсутствие, например, дара предвидения, – Она наделена поистине сверхчеловеческими способностями.

Ее власть над странной Общиной, ее окружающей, безгранична: для них Она богиня, которой они поклоняются.

После удивительных приключений человек, составляющий весь смысл ее жизни, ее вторая душа, человек, чье существование так тесно переплелось с ее собственным, любимый ею со всей страстью, на какую только способна женщина, отыскал ее в этом заброшенном уголке мира. Более того, он трижды доказал свою непоколебимую верность ей. Он отверг прекрасную, царственную, хотя и своевольную Атене. Он продолжал любить Айшу, даже когда ее облик оскорблял все естественные человеческие чувства. И, наконец, он проявил необыкновенную стойкость после той сцены поклонения в Святилище, хотя эта его заслуга, может быть, и не столь велика, если подумать о неизъяснимых совершенствах этой женщины: с каким хладнокровием принял он ужасное признание, то ли истинное, то ли ложное, что Она обрела свои дары и его, Лео, заключив тайную, кощунственную сделку с силами зла; более того, он выразил готовность принять на себя бремя неведомых плодов, последствий этой сделки – такую искупительную жертву он предложил за обладание Айшей.

И все же Айша была глубоко несчастлива. Я ясно видел, что даже в самом хорошем настроении Она постоянно ощущает присутствие тех скелетов, о которых Она говорила. Когда мы оставались с ней вдвоем, ее отчаяние прорывалось в темных намеках и завуалированных аллегориях либо иносказаниях. И хотя ее соперница Хания Атене была буквально сокрушена, Айша все еще продолжала ревновать.

Точнее, пожалуй, было бы сказать: бояться, ибо какое-то необъяснимое чувство подсказывало Айше, что рано или поздно Она опять столкнется с этой женщиной, и тогда будет ее черед испить чашу горького отчаяния.