Владимир Яцкевич - Цветок в пыли. Месть и закон

Старик обернулся и с недоверием посмотрел на говорившего.

— Вы так думаете? — с надеждой спросил он.

— Трудно сказать определенно, ведь я не знаком с делом подробно, но некоторые моменты вызывают у меня вопросы.

— Он не виноват! — с жаром произнес Абдул. — Я им всем об этом говорю, но они мне не верят! Как вас зовут, уважаемый?

— Мое имя Джагдиш.

— Ах, господин Джагдиш! Вы первый, кто отнесся к происшедшему с пониманием. Сейчас так нечасто можно встретить отзывчивого человека. Так вы поможете моему мальчику?

— Я постараюсь это сделать.

У старика опять появилась надежда.

Джагдишу понадобилось два дня, чтобы ознакомиться с делом. Он убедился, что это дело непростое. Улики были неоспоримы, хуже всего оказалось то, что Рошан был задержан непосредственно с этой сумкой в руках. Правда, потерпевший заявил, что сумку украл не он, а другой человек — выше и взрослее, но следствие стало разрабатывать версию о преступной шайке, и в этом случае показания потерпевшего Рошану помочь ничем не могли, потому что уже не имело значения: именно ли этот мальчик украл на остановке сумку, или какой-то другой. Украсть мог один, потом передать другому — все очень просто, по этому пути и шло следствие.

Сам Джагдиш в вину ребенка не верил. Преступников он на своем веку перевидал множество, попадались среди них люди разные, и такие были, о ком никогда не скажешь, что он способен на недоброе дело, а начнешь разбираться — и такое выясняется, что приходится потом недоумевать, как мог ему поверить, но в деле Рошана были моменты, которые подсказывали Джагдишу, что произошла ошибка. Такое бывало уже, Джагдиш в своей практике сталкивался с подобным, и его задачей было — найти те мелочи, зацепившись за которые, можно развалить позицию обвинения.

Абдул адвоката боготворил, он уверовал окончательно, что только этот человек может им помочь, и в день накануне суда даже напросился к адвокату домой — ему хотелось как можно дольше с ним пробыть, чтобы укрепиться в своей уверенности, набраться сил перед завтрашним днем.

Джагдиш угощал старика чаем, а жена адвоката, Мина, сидела у окна с рукоделием, почти не прислушиваясь к разговору за столом. Муж ей уже рассказывал о деле, которым сейчас занимается. Мина жалела несчастных мальчишку и старика и искренне хотела, чтобы Джагдиш помог этим людям. Он умный, он сможет.

— Все будет хорошо, вот увидете, — сказал Джагдиш.

— Я вам так благодарен, господин адвокат. Этот мальчик не виноват ни в чем. В его жизни и так было много несправедливости и страданий, зачем же ему еще страдать безвинно.

— Он ведь сирота, насколько я знаю.

— Да, пожалуй что сирота, — согласился Абдул. — Где-то, возможно, и живут его родители, но если он не с ними, то кто же он, как не сирота.

— Так его родители живы? — удивился Джагдиш.

— Этого я не знаю. Его бросили в лесу, ночью, там я его и нашел.

При этих словах Мина вздрогнула.

Джагдиш покачал головой:

— Так вы нашли его в лесу?

— Да, господин адвокат. Здесь, на окраине Бангалора.

Мина хотела что-то сказать, но не могла — у нее перехватило дыхание.

— И с тех пор я его воспитываю, — продолжал старик. — Он славный мальчуган, я уверен — никогда он не мог бы украсть.

— А когда это было? — спросила Мина.

Мужчины обернулись к ней.

— О чем вы спрашиваете, моя госпожа? — уточнил Абдул.

— Когда вы нашли мальчика?

— Восемь лет назад.

Мина похолодела. Она еще думала, что это ошибка, случайное совпадение, но, когда Абдул назвал точную дату, поняла — это был тот самый день, когда она оставила ребенка в лесу!

— Что случилось, милая? — спросил обеспокоенно Джагдиш.

— Ничего, — прошептала Мина.

Единственное, чего она боялась сейчас, — потерять сознание.

Сна не было. Ночная прохлада, такая желанная после дневного зноя, не приносила облегчения, и в некоторые минуты казалось даже, что в доме душно и нечем дышать. Мина приподнялась на локте и обеспокоенно смотрела в темноту, словно пыталась рассмотреть что-то, пока невидимое. Ночь обступала ее со всех сторон — оттого и тревожно ей было, наверное, потому что и тогда была ночь, и тоже душно было перед дождем. Ночь, деревья, малыш, оставленный на тропе…

К завтраку она вышла измученной и больной. Джагдиш всполошился:

— Ты плохо чувствуешь себя?

— Нет, нормально. Только вот спала плохо.

Завтракали молча. Потом Мина спросила словно невзначай: