Владимир Яцкевич - Цветок в пыли. Месть и закон

— Ешь, — сказал он мальчику. — Набирайся сил.

Рошан сосредоточенно завтракал.

— Скоро у тебя каникулы?

— Да, дядя Абдул.

— Хорошо, — улыбнулся старик. — Отдохнешь, наберешься сил и снова будешь учиться.

— Нет, дядя, — сказал Рошан. — После каникул я больше в школу не пойду.

— Почему? — удивился Абдул и посмотрел на мальчика с тревогой. — Что-то случилось, да?

Рошан пожал плечами. Ему не хотелось сейчас говорить об этом.

— Ну? — сказал старик. — В чем же дело?

— Мальчишки в школе дразнятся, — с неохотой пояснил Рошан.

— Кого они дразнят? Тебя?

— Да, дядя.

— И что же они говорят?

— Они говорят, что я подкидыш.

Абдул задохнулся от охватившего его негодования. Он хотел что-то сказать и не мог.

— А что, дядя Абдул, я действительно подкидыш? — спросил Рошан.

— Что за чушь! — произнес наконец Абдул. — Кто это тебе сказал?

— Кришан.

— Он учится вместе с тобой?

— Да.

— И кто он такой?

— Он сын муллы.

— Он сын недостойных родителей! — воскликнул Абдул. — Только недостойные родители могли так воспитать своего сына. И этот твой Кришан — плохой мальчик!

Рошан тем временем доел рис, отодвинул миску и вздохнул.

— Я и сам знаю, что он плохой, — сказал он. — Но все равно обидно.

— А ты не слушай такие глупости!

— Что же мне — уши затыкать?

Абдул покачал головой. Несмотря на прожитые годы, он не переставал поражаться злобе, которая была в людях.

— Что за люди! — ворчливо бормотал старик. — Ну какое им дело до всего этого.

— А у меня есть папа? — спросил неожиданно Рошан.

Абдул вздрогнул и посмотрел на мальчика внимательно.

— Конечно, — сказал он после паузы. — Твой папа — я…

— А вот Кришан говорит, что никакой ты мне не папа. И потому я и есть не кто иной, как подкидыш.

— Глупости, глупости, глупости! — пробормотал Абдул, словно хотел этим заклинанием оградить Рошана от людских наветов.

Он понял сейчас, как нелегко приходится Рошану в школе, но не знал, что следует предпринять. Поговорить с учителем? Но что это даст? Ровным счетом ничего. Наоборот, его мальчика будут обижать еще больше, называя еще и ябедой. Самому поговорить с обидчиками? Тот же результат.

— Знаешь, — задумчиво произнес Абдул, — ты пока ходи в эту школу, до каникул хотя бы, а я тем временем что-нибудь придумаю.

— Что же ты придумаешь, дядя Абдул?

— Я переведу тебя в другую школу.

— В какую?

— Не знаю пока. Мы найдем школу, которая расположена не в нашем квартале, и там тебя не будут обижать.

— Хорошо бы, — мечтательно отозвался Рошан.

Старик обнял его, погладил по голове.

— Я не дам тебя в обиду, мальчик мой. У тебя есть я, и можешь быть уверен — за тебя есть кому заступиться.

— Ах, дядя Абдул, — прошептал Рошан. — Как я тебя люблю!

Все складывалось как нельзя лучше в жизни Махеша. Был он умен от природы и образован благодаря усилиям отца, отличался прилежностью и почтением к старшим, был тверд, когда это от него требовалось, и покладист, когда от него этого ждали.

И когда старый судья ушел на покой, на освободившееся место была только одна кандидатура — Махеш. Все выглядело очень естественно — кому же еще быть судьей, как не Махешу, только ему. Рай Сахеб знал, скольких трудов ему стоило, чтобы сделать так, как задумывалось с самого начала.

И это была его последняя услуга, которую он оказал своему зятю. Потому что вскоре обрушились на Рай Сахеба болезни, одна за другой, и через полгода его не стало, а еще через год и Руп Чанд, отец Махеша, скончался.

Но на судьбу Махеша это уже не могло повлиять. Он был известен и уважаем, не было в городе человека, который не искал бы знакомства с ним, а дом его слыл богатым и щедрым, каким и хотела сделать его Малти.

Она занималась домом, а еще — их сыном Рамешем, который был главной и единственной их с Махешем заботой и любовью. Мальчик рос, оберегаемый авторитетом отца и нежностью матери, и ничто не омрачало счастливой жизни этой семьи. И только Малти с некоторых пор стала часто вздыхать, но от Махеша это не укрылось.

— Что такое? — поинтересовался он.

— Нет, ничего.

— Неправда. Ты тревожишься почему-то.

— Это из-за Рамеша, — призналась Малти. — Скоро он пойдет в школу.

— И что же?

— Я не буду видеть его почти целый день.

— Ты просто привыкла к нему.

— Матери это не возбраняется, — ответила Малти, а по лицу ее блуждала печальная улыбка.

Ребенок идет в школу — и это первое его расставание с матерью лишь первое предупреждение о том, что расставания неизбежны в жизни, их будет еще очень и очень много.