Владимир Яцкевич - Цветок в пыли. Месть и закон

Бедность не позволяла ему облагодетельствовать окружающих деньгами, но ведь иногда участливое слово дороже золота, а Абдул умел утешить так, как не всегда это мог сделать даже мулла. Жизнь он прожил долгую и трудную, и иногда, когда у него было соответствующее настроение, рассказывал в кругу слушателей что-нибудь из своей жизни, а люди недоверчиво покачивали головами, переглядывались и считали, что старик выдумывает. Но проходило какое-то время, и уже не от Абдула, а от других, совершенно посторонних людей они узнавали — все правда, что старик рассказывал.

Он в юности плавал на корабле, два раза тонул — один раз возле Цейлона, второй раз — у побережья Китая, и там же корабль, на котором он плавал, однажды подвергся нападению пиратов, которые гнались за судном два часа. Вся команда уже приготовилась к смерти, и вдруг налетел шторм, разбросал корабли — так они и спаслись.

В Бомбее Абдул работал на джутовой фабрике, а жил на другом конце города, и однажды ночью, когда он возвращался домой, на него напала шайка грабителей. Его оглушили, обобрали до нитки и сбросили в колодец, в котором из-за страшной жары, свирепствовавшей в тот засушливый год, уже месяц как не было воды, иначе Абдул непременно утонул бы.

О событиях, которые с ним происходили, Абдул рассказывал будничным голосом, каким обычно пересказывают сны: хоть страшный сон, хоть нет — все неправда, так чего же бояться. И слушатели обманывались поначалу, потому что думали — не может человек оставаться таким бесстрастным, если пережил подобное. И только позже, убедившись, что все рассказанное — правда, подступались к Абдулу с вопросом: отчего это он так спокоен, рассказывая о прошлом?

— Почему мне не быть спокойным? — пожимал старик плечами и улыбался доброй улыбкой. — Все уже позади. А пошлет Всевышний новые испытания — что ж, так тому и быть.

Его спокойствие нравилось окружающим, и беседы с Абдулом затягивались допоздна, и только когда месяц заглядывал в окно, Абдул, если он был у кого-то в гостях, начинал неспешно собираться, в то время как хозяева отговаривали его и советовали остаться переночевать.

— Нет уж, — говорил Абдул. — Всякая птица на ночь возвращается в свое гнездо. Пристало ли нам, людям, быть глупее их?

И отправлялся домой, даже если ему предстояло добираться до дома не меньше часа.

В этот день он гостил у своего старого знакомого. Тот жил в пригороде, и Абдулу пришлось для того, чтобы сократить путь, пойти напрямик через лес. Дорога была ему знакома, и он рассчитывал выйти к окраине мусульманского квартала через четверть часа. Тропа была едва видна, вспышки молний освещали ее призрачным светом, и старик молился безмолвно, с каждым расскатом грома прибавляя шаг. Он так торопился, что едва не наступил на нечто, лежащее прямо на тропе, а когда наклонился, увидел при вспышке молнии маленький сверток — это был ребенок.

— Ну и дела! — сказал старик, разглядывая свою находку. — Как же ты здесь оказался?

Он, кряхтя, наклонился и взял малыша на руки.

— Где твои родители? — спросил Абдул, оглядываясь по сторонам. — Эй! Люди! Кто оставил ребенка? Чей это ребенок?

Но никого не было поблизости, и никто ему не ответил.

— У тебя есть папа, мама? Где они?

Малыш молчал. Он уже не плакал, как минуту назад, потому что почувствовал тепло человеческих рук.

— Вот так дела, — вздохнул старик. — И что же я должен теперь с тобой делать, малыш? Забрать с собой? А где тебя будут искать твои родители? Ведь не сам же ты сюда пришел?

Он топтался на месте, не зная, что ему предпринять.

— Тебе нигде не может быть лучше, чем в доме твоих родителей, — бормотал Абдул, обращаясь к затихшему в его руках малышу. — Как же я могу забрать тебя к себе?

Время шло, но никто не появлялся. Абдул прохаживался между деревьями, баюкая малыша.

— Ладно! — сказал он наконец. — Аллах хочет этого, и я выполню его волю. Я не брошу тебя.

Он не пошел по тропе, а направился напрямик, так ему было ближе. Потому он не столкнулся с Миной, бегущей через лес.

Мина не узнавала тропинки, по которой сейчас бежала, но надеялась, что она выведет ее к тому месту, где она оставила сына час назад.

— Нет! — шептала женщина, словно в бреду. — Нет, я не брошу тебя! Сыночек мой!

Она бежала по тропе, ветви деревьев хлестали ее по лицу, но она не замечала этого.

— Сынок! — кричала Мина. — Где ты, сынок?

Она надеялась, что малыш ответит ей, даст знать о себе. Но никто не отзывался, и только в верхушках деревьев шумел ветер.