Владимир Яцкевич - Цветок в пыли. Месть и закон

Ратхе больно было это услышать. Ее отец не сказал ни слова в поддержку счастья дочери, уступая другому сделать это за него.

Но Тхакур был не из тех, кто боится ответственности. Он строил свою жизнь совсем по-другому.

— Благодарю вас, — сказал он, поднимаясь. — Наверное, нам пора подумать о дне свадьбы.

О дне свадьбы! Она свободна! У нее будет семья, муж, дети!

Ослепительная, как солнце, радость обрушилась на нее, наполнила все ее существо сияющим светом, в котором робким, еще слабым ростком пробилось, наконец, ее будущее.

Гигантский багровый диск солнца тускло светил сквозь пелену пыли, окрашивая красные фигуры пятерых вооруженных всадников, неспешно едущих по тропе, вьющейся по вершине каменистой гряды. Пятеро головорезов из банды Габбара возвращались после налета. Они разграбили небольшую деревушку, заброшенную в глухой долине, вдали от дорог и городов. Все мужчины работали в поле, на террасированных участках, засеянных рисом. По деревне разносился смешанный запах кипящего тростникового сока и горящих в костре метелок тростника — это варили сахар.

— Тут нечего брать, кроме горячих лепешек, — проворчал один из бандитов.

— Габбар приказал наведаться сюда, — ответил другой, с завязанным глазом, — а уж если он приказал, ты будешь грабить даже голых в бане.

Проехав вдоль серебристо-голубого пруда, в котором отражались белые ватные облака, они промчались по узкой улице, нарушив деревенскую тишину грохотом выстрелов.

Добыча оказалась действительно невелика. Они выгребли все ценное, что нашли в единственной лавке, набили седельные сумки и беспрепятственно покинули деревню, заглянув по пути в несколько наиболее зажиточных с виду домов. Лишь в одном из них, когда одноглазый попытался ворваться в зенан — женскую половину дома, они встретили вооруженное сопротивление. Какой-то трясущийся старик выстрелил в него из ружья и промахнулся. Одноглазый со смехом разрядил в старика револьвер, вышиб ногой дверь, но никого не нашел — распахнутые настежь окна еще дребезжали стеклами.

— Эй! — крикнул один из бандитов. — Эти полоумные крестьяне бегут сюда со своими мотыгами!

— Ладно, поехали, — нехотя сказал одноглазый. — Не стоит тратить патроны по пустякам.

Солнце быстро поднялось в зенит, словно отскочивший от земли ослепительно белый мяч. Жара обрушилась, раскаляя металлические части конской сбруи и оружие, так что на них больно было смотреть. Всадники покачивались в седлах медленно бредущих коней. Они возвращались в свое логово, не ожидая никакой опасности в этих пустынных краях, где кроме камней и колючек ничего не было, даже животные избегали забредать сюда.

— Посмотрите, что там внизу? — негромко сказал один из разбойников, протягивая руку в направлении небольшой лощины.

На земле, лицом вниз лежали двое убитых, неестественно разбросав ноги и подвернув под себя руки, словно зажимая раны. Ветер трепал запорошенные пылью волосы, вздувал пузырями выцветшие рваные рубашки.

Спустившись в лощину, всадники осторожно приблизились, оглядываясь по сторонам — нет ли засады? Вокруг никого не было видно.

— Там какая-то бумага, — сказал толстый бандит, перекрещенный патронташами.

— Что ты болтаешь, какая еще бумага? — недовольно рявкнул одноглазый.

Действительно, за поясом убитого трепыхался окровавленный клочок.

— Прочти, что там написано, — приказал старший, поправляя повязку на глазу.

Толстый нехотя сполз с седла, брезгливо вытащил бумагу и стал читать, запинаясь на каждом слове:

— «Габбар Сингх! За одного убитого тобой мы убьем четверых!» — Поглядев на одноглазого, он повторил: — Четверых! Хорошо, что нас пятеро…

— Не болтай глупостей, — буркнул старший. — Их там всего двое, Габбар раздавит их. Лучше посмотри, кто убит. Хозяин не прощает, когда убивают его людей.

Поддев лежащего носком запыленного сапога, толстяк перевернул его и удивленно выпучил глаза — на него смотрел ствол револьвера. Это было последнее, что бандит увидел. Виру нажал на курок и тут же ожил второй убитый — Джай. Он вскочил, выпуская пулю за пулей во всадников. Через несколько секунд все было кончено. Всхрапывающие лошади носились по лощине, вместо лжеубитых на земле валялись четыре трупа, как и было обещано в записке.

— Был еще пятый, — тихо сказал Джай.

Виру направился к вросшему в землю валуну, одним прыжком вскочил на него. За камнем спрятался последний из отряда, раненный в плечо. Увидев Виру, он бросил оружие и поднял руки, морщась от боли.