Владимир Яцкевич - Цветок в пыли. Месть и закон

— Кого ты имеешь в виду? Я переловил много бандитов. — Тхакур поморщился после своих слов — вышло как-то слишком хвастливо, но собеседник не заметил этого: на счету инспектора и в самом деле было много боевых операций.

— До последнего. Этого убийцу Габбара. Перечень его злодеяний занял не одну страницу судебного дела. Правда, прокурор попался слишком добрый, боюсь, Габбар отделается тюремным заключением…

В тот же день Тхакур пошел на судебный процесс. Когда судья огласил приговор и Габбара выводили из зала, он остановился напротив инспектора и сказал:

— Пришел насладиться своей победой? Тебе не долго осталось радоваться. Запомни — я найду тебя и отомщу. Клянусь!

— Через двадцать лет ты, может быть, станешь человеком…

Тогда он был идеалистом и верил, что садиста-убийцу еще можно исправить.

— Ни в одной тюрьме нет таких стен, которые удержали бы Габбара, — с ненавистью проговорил разбойник. — Ты жестоко расплатишься!

Конвой вывел заключенного, и Тхакур вскоре позабыл про его угрозы. Он не в первый раз слышал такое. Много бандитов желали свести счеты с инспектором, но он знал, что слова у них расходятся с делом. Кроме того, Тхакур просто не боялся уголовников — не зря этот немногословный человек считался самым храбрым инспектором штата.

Прошло не так уж много времени. Во дворе полицейского управления шло обычное построение отряда, отправляющегося на очередное задание. Тхакур лично проверял готовность своих подчиненных, следя за тем, чтобы у каждого был при себе необходимый запас патронов, а уж оружие в его отряде всегда находилось в идеальном порядке.

Когда инспектор садился в видавший виды, проверенный на самых трудных дорогах джип, к нему подбежал дежурный. Он был чем-то явно встревожен.

— Господин инспектор! Срочное известие!

— Что случилось?

— Вот, читайте! — дежурный протянул ему бумажный листок. — Габбар Сингх сбежал с каторги!

— Не может быть! — воскликнул Тхакур. Похоже, бандит действительно собирается выполнить свою угрозу.

На гребне высокого холма сидел старый человек, потемневший от времени — почти вся его трудная жизнь прошла в поле, под безжалостным солнцем. Худая согбенная фигура четко вырисовывалась на фоне ослепительно голубого неба. В руках человек держал двухствольное ружье, заряженное картечью. Он смотрел вниз, на долину, по которой вилась пустынная дорога, ведущая к имению Тхакура.

«Какие тут могут быть разбойники? — думал старик. — Никогда такого не было, чтобы сторожа выставляли средь бела дня!»

Он стал смотреть на пастухов, гнавших стада коричневых коз, на зеркальную поверхность дхила — небольшого озера в старом русле высохшей реки. Слепящие отблески заставляли прикрывать глаза, клонило в сон…

— Мама, мама! — весело закричал Рам, подбегая к Нирдже. — Можно я поеду встречать дедушку?

— Нет, малыш, это слишком опасно, — ответила мать, шинкуя овощи для салата.

Она посмотрела на вершину холма, где сидел старик-сторож. Ночью ее мучили кошмары, ей снилась кровь, она видела какое-то страшное четырехногое чудовище, извергающее смертельный огонь. Весь кошмар сопровождался металлическим протяжным скрежетом, наводившим страшную тоску.

Наутро она еле встала, разбирая ночными видениями. Нирджа была старшая невестка, на ней лежала основная работа по дому. Младшая невестка, юная Ратха, всего лишь неделю назад вышла замуж за Пракеша. Тхакур не слишком одобрял столь ранний брак младшего сына, однако, когда познакомился с будущей невесткой, то она настолько понравилась ему своей красотой, скромностью и добротой, что он принял Ратху в свой дом, как дочь. Все полюбили ее за кроткий нрав, открытый, отзывчивый характер. Поэтому Нирджа старалась не слишком загружать ее домашней работой — пусть молодые проведут больше времени в любви и радости.

— Нирджа, может быть, мы отпустим Рама? Пусть он встретит деда на станции, — сказал Радж, старший сын Тхакура. Он подвел к ней обиженного сына, держа его за маленькую прохладную ладонь.

Жена покачала головой — она считала, что муж слишком балует Рама. Тот улыбнулся ей белозубой улыбкой и спросил преувеличенно восторженным голосом:

— О! Ты готовишь любимый салат отца?

— Ладно, ладно, — отозвалась Нирджа, — не надо подлизываться, я и так его отпускаю…

Осчастливленный Рам побежал в дом, чтобы взять свою любимую саблю. Он чуть не врезался в Ратху, которая выходила с корзиной выстиранного белья. Весело взъерошив густые волосы мальчика, она пошла к натянутым между деревянными треножниками веревкам.