Гюнтер Грасс - Под местным наркозом

Все последующее я прочел в «Вамсе» [22] «Вельт ам зоннтаг» — воскресное приложение к шпрингеровской газете «Вельт», выходящей огромным тиражом. : они его поймали. Нет. Он сам явился с повинной. Ведь они никогда не схватили бы его, несмотря на объявления о розыске с указанием примет, напечатанных на меловой бумаге, не поймали того, кто задушил свою жизнерадостную, капризничавшую только при западном ветре невесту. Он задушил ее велосипедной цепью — на фото был запечатлен этот предмет. Без двух минут тесть убийцы, согласно показаниям, одолжил велосипед в Андернахе, когда вернулся наконец на родину после десятилетнего пребывания в русском плену и когда оказалось, что на последнем отрезке пути у него нет других средств передвижения. Велосипедная цепь, состоявшая из многих звеньев — точь-в-точь четки, — была найдена на месте преступления (на складе пустотелых блоков); последние двенадцать лет убийца жил за счет краж со взломом, которые совершал без специальных инструментов, но мастерски, хотя и неохотно. (Мир забыл о нем… но следственный отдел в Кобленце ничего не забывал.) Давно скрываясь, он постарел, однако дело о его преступлении — минутное дело — не могло быть прекращено за давностью. И поскольку ему не хватало не только продуктов питания, но и духовной пищи, он взялся за философские трактаты, в частности углубился в изучение философии стоиков (и мог бы сейчас слыть специалистом по Сенеке). Прячась и будучи всегда настороже, он читал, ночуя в сараях или в домиках на садовых участках, где, кстати, часто находил на полках за книгами любимых авторов деньги: бумажные купюры и мелочь. Таким образом, он ездил по железной дороге в то время, как полиция считала, будто он ходит пешком или «голосует» на дорогах. Тщательно одетый, с книгой в руках, откинувшись на мягкую спинку в спальном вагоне, он исколесил Западную Германию от Нассау до Фленсбурга, от Кобурга до Фёльклингена. Каждый раз, когда он покидал какой-нибудь город, он менял одежду. Словом, кражи, совершаемые им с отвращением, поскольку они претили его натуре, должны были обеспечить ему средства не только на пропитание, на книги, на железнодорожные и карманные расходы, но и на то, чтобы решить проблему одежды; стандартная фигура облегчала покупку костюмов соответствующего размера, он мог спокойно выбирать их в магазинах готового платья. Да, он часто менял содержимое чемодана. Однако ко всякой собственности был равнодушен; кроме нескольких рубашек и смен нижнего белья, вперемежку с книгами, он ничего не имел; путешествовал налегке.

Стригся ли он каждые три недели?.. Да, стригся в аэропортах и на главных вокзалах, где мог быть уверен в том, что увидит в зеркале парикмахера-итальянца (интерес к сообщениям о розыске — наша национальная особенность). Фасонную стрижку сменила стрижка с помощью бритвы, под конец он предпочел короткий ежик без пробора на американский лад.

И несмотря на это — так было написано несколько месяцев назад в «Вельт ам зоннтаг», и я видел его фото: холеный мужчина лет под сорок, который мог занять крупный пост в цементной промышленности, — и несмотря на это, он явился с повинной.

«Целых девять лет я обретал поддержку в учении стоиков, я выносил тяготы, на которые обречен каждый беглец, но вот уже два с половиной года, как меня мучает зубная боль».

(«Не правда ли, доктор, это рецепторы нервных центров, на которые следует воздействовать?..»)

Известно, что арантил выдается только по рецепту врача, поэтому убийце невесты приходилось довольствоваться более слабыми средствами, снимающими боль лишь ненадолго. Обратиться к зубному врачу он не рискнул. Зубные врачи читают иллюстрированные журналы. Зубные врачи в курсе всех событий, им известен каждый еще не обнаруженный убийца, стало быть, и он тоже: ведь «Квик» и «Штерн», «Бунте» и «Нойе» популяризировали убийцу, помещая его фото. Журналы этого рода, подобно волкам, всегда собираются в стаи — и вот, прогнав его сквозь свои «сериалы» по всей территории, где шла охота, и обложив со всех сторон подписчиками и читателями, они в конце концов загнали его в полицию. Фотографии были сделаны способом глубокой печати с подтекстовками: он и его невеста в ту пору, когда на шее у нее красовался искусственный жемчуг, а не велосипедная цепь. Он и она на тенистом берегу озера Лаах. Он и она на рейнском променаде по дороге к Андернаху в аллее, по обе стороны которой подстриженные платаны. А также жених и невеста с будущим тестем — незадолго до убийства — рядом с моделью центробежного электрофильтра. И наконец, он один на фотографиях, сделанных в давно прошедшие счастливые времена. Убийца — брачный аферист без шляпы, в шляпе, в профиль, в три четверти; на одной фотографии он смеется во весь рот, видны зубы. (Их изъяны заметил бы каждый дантист. «Вы тоже много лет спустя помнили бы просвет между двумя резцами в верхней челюсти и неправильный прикус, эту настоящую — поскольку она врожденная — прогению, она ведь бросается в глаза».)