Мопассан Де: Иветта

Саваль тоже был серьезен и сосредоточен. По временам он привычным движением гладил свою темную остроконечную бородку, думая о чем-то значительном.

Несколько минут никто не произносил ни слова.

Когда подали форель, Сервиньи заметил:

- Хорошо иногда помолчать. Молчание часто сближает больше, чем любые слова. Вы со мной согласны, маркиза?

Слегка повернувшись к нему, она ответила:

- О да, вполне согласна. Такая отрада вместе думать о приятном!

Она подняла жаркий взор на Саваля, и несколько секунд они, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Под столом произошло чуть заметное движение.

Сервиньи продолжал:

- Мамзель Иветта! Если вы все время будете такой скромницей, я подумаю, что вы влюблены. А в кого вы могли влюбиться? Ну-ка, поищем. Я оставляю в стороне легионы рядовых вздыхателей и беру только главных: в князя Кравалова?

При этом имени Иветта встрепенулась:

- Чего вы только не придумаете, Мюскад! Ведь князь - это прямо фигура из паноптикума, да еще получившая медаль на выставке бород.

- Отлично! Долой князя. Значит, ваш избранник - виконт Пьер де Бельвинь. На этот раз она рассмеялась - Вы только представьте себе, как я висну на шее у Резине (она всех награждала прозвищами и звала Бельвиня то Резине, то Мальвуази, то Аржантейль) и шепчу ему под нос: "Мой миленький Пьер" или: "Мой дивный Педро, мой возлюбленный Пьетри, мой малютка Пьерро, подставь, мой песик, свою славную мохнатую морду твоей женушке, она хочет поцеловать тебя".

Сервиньи провозгласил - Снимаем номер второй Остается шевалье Вальреали, которому явно покровительствует маркиза.., Иветта захохотала еще звонче.

- Это хныкса-то? Да ведь он служит плакальщиком в церкви Магдалины и сопровождает похороны первого разряда. Когда он на меня смотрит, мне кажется, что я покойница.

- Покончено и с третьим. Значит, вы воспылали страстью к барону Савалю, здесь присутствующему.

- К господину Родосу-младшему? О нет! Он для меня слишком грандиозен. Это все равно, что любить Триумфальную арку на площади Звезды.

- Тогда, мамзель, нет сомнений, что вы влюблены в меня, ибо я единственный из ваших поклонников, о котором мы еще не упоминали. Я приберег себя к концу - из скромности и осторожности. Мне остается только поблагодарить вас.

Она возразила с грациозной игривостью:

- Влюблена в вас, Мюскад? Да нет же! Я люблю вас очень.., но не люблю по-настоящему. Постойте, я не хочу вас обескураживать... Я не люблю вас.., пока что. У вас, пожалуй, есть шансы Не теряйте терпения, Мюскад, будьте преданны, услужливы, послушны, заботливы, предупредительны, покорны любому моему капризу, готовы на все, чтобы мне угодить, и тогда позднее.., будет видно.

- Знаете, мамзель, все, что вы требуете, я предпочел бы предоставить вам "после", а не "до", если вы ничего не имеете против.

Она спросила с наивным видом субретки:

- После чего... Мюскад?

- Черт возьми, да после того, как вы докажете мне, что любите меня.

- Ну что ж! Можете поступать так, как будто я вас люблю, и даже верить этому.

- Но все-таки...

- Замолчите, Мюскад, прекратим разговор на эту тему.

Он отдал ей честь по-военному и умолк.

Солнце закатилось за островом, но небо все еще пламенело, точно горн, и мирные воды реки, казалось, превратились в кровь. Отблески заката рдели на домах, на предметах, на людях. И красная роза в волосах маркизы была словно капля пурпура, упавшая из облаков на ее голову.

Иветта загляделась на закат, и тогда мать ее, будто случайно, положила свою обнаженную руку на руку Саваля; в этот миг девушка шевельнулась, и рука маркизы торопливо вспорхнула и стала расправлять складки корсажа.

Сервиньи, наблюдавший за ними, произнес:

- Мамзель! Не пройтись ли нам по острову после обеда?

Она радостно ухватилась за это предложение:

- С удовольствием! Вот будет чудесно! Мы ведь одни пойдем, Мюскад?

- Ну да, одни, мамзель.

И снова воцарилось молчание.

Величавая тишина сумеречных далей, дремотный покой вечера убаюкивали души, тела, мысли. Бывают такие тихие, такие мечтательные часы, когда говорить почти невозможно.

Лакеи прислуживали бесшумно. Небесный пожар угасал, и ночь не спеша простирала над землей свои тени.

- Вы долго намерены прожить здесь? - спросил Саваль.

И маркиза ответила, подчеркивая каждое слово:

- Да. До тех пор, пока буду здесь счастлива.

Когда совсем стемнело, принесли лампы. Посреди окружавшего мрака они пролили на стол странный белесый свет, и тотчас на скатерть посыпался дождь мошек. Это были совсем крохотные мошки, они пролетали над ламповыми стеклами и, опалив себе лапки и крылышки, усеивали салфетки, приборы, бокалы серой шевелящейся пылью.