Мопассан Де: Иветта

- Я никого не собираюсь забавлять. Я просто откровенна. Мюскад мне нравится, а он всегда ускользает от меня Вот мне и досадно.

Сервиньи отвесил глубокий поклон.

- Я больше не покину вас, мамзель, ни днем, ни ночью.

Она в ужасе отшатнулась:

- Ну нет! Только этого не хватало! Днем еще ничего, а ночью вы меня стесните. Он спросил дерзко:

- Почему, собственно?

Она ответила спокойно и смело:

- В дезабилье вы, должно быть, менее привлекательны.

По-видимому ничуть не встревожась, маркиза воскликнула:

- Послушайте, что они говорят! Такая невинность просто не правдоподобна.

- Вполне с вами согласен, маркиза, - насмешливо подхватил Сервиньи.

Иветта поглядела на него в упор и высокомерным, оскорбленным тоном произнесла:

- Вы совершили сейчас бестактность; за последнее время это стало часто повторяться. И, повернувшись, она позвала:

- Шевалье, идите меня защищать - меня оскорбляют!

Подошел худощавый, смуглый, медлительный в движениях человек.

- Где же преступник? - с натянутой улыбкой спросил он.

Она кивнула на Сервиньи:

- Вот он; и все-таки я его люблю больше вас всех, потому что он не такой скучный. Шевалье Вальреали поклонился:

- Каждый старается по мере сил. Возможно, у нас меньше достоинств, но не меньше преданности.

Тут подошел еще один мужчина; этот был высокого роста, с брюшком, седыми бакенбардами и зычным голосом.

- Ваш слуга, мадмуазель Иветта.

- А, господин де Бельвинь! - воскликнула она. И, обернувшись к Савалю, отрекомендовала:

- Мой присяжный претендент, большой, толстый, богатый и глупый. Таких я и люблю. Настоящий тамбурмажор.., от табльдота. Да что это - вы еще выше его! Как же мне вас крестить? Вот как: я буду звать вас господин Родос-младший.., в честь колосса, ведь он, несомненно, был вашим отцом. Но вам, вероятно, есть о чем поговорить друг с другом через головы других людей. До свидания!

И она устремилась к оркестру, чтобы попросить музыкантов сыграть кадриль.

. Маркиза Обарди была задумчива. Она обратилась к Сервиньи, медленно роняя слова, лишь бы что-нибудь сказать:

- Вы постоянно дразните ее, портите ей характер и прививаете уйму недостатков.

- Разве вы не закончили ее воспитания? - возразил он.

Она сделала вид, что не поняла, и продолжала благожелательно улыбаться.

Но, увидев, что к ней приближается важный господин в звездах и орденах, она поспешила навстречу:

- Ах, князь, князь, как я рада! Сервиньи снова взял Саваля под руку и увлек его прочь.

- Это последний из серьезных претендентов, князь Кравалов. А она, правда, прекрасна?

- По-моему, они обе прекрасны. Я вполне удовлетворился бы матерью, отвечал Саваль. Сервиньи поклонился ему:

- Можешь располагать ею, мой друг. Танцоры толкали их, занимая места для кадрили попарно, в два ряда, друг против друга - А теперь пойдем взглянем на шулеров, - сказал Сервиньи.

И они вошли в залу, где шла игра.

Зрители кольцом стояли вокруг каждого стола. Здесь говорили мало, и позвякивание денег, которые бросали на сукно или поспешно сгребали, порою примешивалось к говору игроков, как будто голос самого золота вступал в хор человеческих голосов.

Все мужчины были украшены необыкновенными орденами, фантастическими лентами, и хоть лица были разные, но осанка у всех одинаково строгая. Отличить их можно было главным образом по бородам.

Тут был и угловатый американец с бородой-подковой, и надменный англичанин с бородой, веером распущенной на груди, испанец с черным руном, растущим до самых глаз, римлянин с гигантскими усами, которыми Виктор-Эммануил одарил всю Италию, австриец с бакенбардами и бритым подбородком, русский генерал, у которого над верхней губой грозно торчали два копья, и, наконец, французы с изящными усиками - словом, образцы фантазии, проявленной парикмахерами всего мира - Ты не играешь? - спросил Сервиньи.

- Нет, а ты?

- Здесь никогда. Лучше уйдем и вернемся в другой раз, когда будет поспокойнее. Сегодня здесь слишком много народу, ничего не предпримешь.

- Идем!

И они нырнули за портьеру, скрывавшую выход в вестибюль.

Когда они очутились на улице, Сервиньи спросил:

- Ну вот! Что ты скажешь?

- Любопытно в самом деле. Но женская половина мне больше по душе, чем мужская.

- Еще бы! Ведь здесь для нас отобраны лучшие экземпляры женской породы. Ты не находишь, что атмосфера здесь пропитана любовью, как парикмахерская - духами? И правда, только в таких домах можно как следует повеселиться за свои деньги. А какие они искусницы! Какие мастерицы своего дела! Случалось тебе пробовать пирожные из булочной? На вид - ничего, а на вкус - дрянь. Тот, кто, умеет делать только булки. Так вот! Любовь женщины нашего общества напоминает мне изделия булочника, меж тем как любовь, что дарят маркизы Обарди, - это настоящее лакомство. Ах! И какие же они знают рецепты - эти кондитерши! Только у них платишь пять су за то, что везде стоит два. Вот и все.