Она вернулась в Буживаль, зашла в аптеку и спросила немного хлороформа от зубной боли. Аптекарь знал ее и отпустил ей маленький пузырек наркотика.
Она прошла пешком в Круасси и там получила вторую склянку яда. Третью она добыла в Шату, четвертую в Рюэйе и к завтраку возвратилась с опозданием. После такой долгой ходьбы она сильно проголодалась и ела с наслаждением человека, нагулявшего себе аппетит.
Мать радовалась, глядя, как охотно она ест, и, окончательно успокоившись, сказала, когда они встали из-за стола:
- Знаешь, я пригласила провести с нами воскресный день всех друзей князя, шевалье и господина де Бельвиня.
Иветта слегка побледнела, но не возразила ни слова. Сейчас же после завтрака она отправилась на станцию и взяла билет в Париж.
Весь день она ходила из аптеки в аптеку и покупала по несколько капель хлороформа.
Когда она вернулась вечером, все карманы ее были полны пузырьков.
На другой день она повторила эту процедуру и, случайно заглянув в аптекарский магазин, сразу получила четверть литра.
В субботу она не выходила из дому; день был пасмурный и прохладный; все время она провела на террасе, лежа в плетеном шезлонге.
Она почти ни о чем не думала, окончательно решившись и успокоившись.
На следующий день она захотела прихорошиться и надела голубое платье, которое было ей к лицу.
Глядя в зеркало, она вдруг подумала:
"Завтра я буду мертва. - И непривычная дрожь пробежала у нее по спине. - Мертва! Не буду говорить, не буду думать, никто больше не увидит меня. И сама я ничего этого больше не увижу!"
Она внимательно разглядывала свое лицо, как будто никогда не видела его прежде, особенно всматривалась в глаза, обнаруживала множество новых штрихов, улавливала в своих чертах их истинное, ей самой неизвестное выражение и удивлялась себе, как незнакомке или новой подруге.
Она твердила мысленно:
"Это я, я сама в зеркале. Как странно смотреть на себя! А ведь без зеркала мы не имели бы понятия о себе. Все вокруг знали бы, какие мы, а сами мы - нет".
Она подняла свои тяжелые косы, перебросила их на грудь и при этом наблюдала каждый свой жест, каждый поворот, каждое движение.
"Какая я хорошенькая! - думала она. - А завтра я буду лежать мертвая, вот тут на кровати".
Она оглянулась на кровать и мысленно увидела себя простертой, белой, как простыня.
"Мертвая! Через неделю это мое лицо, эти глаза, щеки будут почерневшей гнилью в ящике под землей". Нестерпимая тоска сжала ей сердце.
Яркое солнце заливало весь ландшафт, и теплый утренний воздух струился в окно.
Она села, вдумываясь в это слово: "мертва". Это значит, что мир как будто исчезнет для нее; но нет, в мире ничто не изменится, даже ее комната. Да, ее комната останется такой же, с той же кроватью, теми же стульями, тем же туалетным столом, а она, она сама скроется навсегда, и никто не опечалится этим, разве что ее мать.
Кто-нибудь скажет: "Хорошенькая была девушка, эта Иветта!" - только и всего. Она взглянула на свою руку, лежавшую на локотнике кресла, и снова подумала о той гниющей, о той черной, смрадной каше, в которую превратится ее тело. Снова дрожь ужаса пробежала у нее по спине, а в голове не укладывалась мысль, как это она исчезнет, а весь мир не перестанет существовать. Ведь она чувствует себя нераздельной частью всего - природы, воздуха, солнца, жизни.
Из сада донесся взрыв смеха, гомон голосов, выкрики, звуки шумного веселья, какое царит в начале загородных прогулок; Иветта различила баритон де Бельвиня, который пел:
Я под окном твоим,
И жду, тоской томим...
Она машинально поднялась и выглянула в окно. Раздались рукоплескания. Все пятеро были в сборе и с ними еще двое господ, ей незнакомых.
Вдруг она отпрянула от окна - ее больно кольнула мысль, что все эти мужчины приехали повеселиться к ее матери, куртизанке.
Прозвонил колокольчик к завтраку.
"Я покажу вам, как умирают", - решила она. И сошла вниз твердой, решительной поступью; так, должно быть, христианские мученицы вступали на арену цирка навстречу львам.
Она пожала гостям руки, улыбаясь любезно, но несколько высокомерно. Сервиньи спросил ее:
- Сегодня вы менее сварливо настроены, мамзель? Она ответила суровым и загадочным тоном:
- Сегодня мне хочется озорничать. Я настроена на парижский лад. Берегитесь! - И обратилась к де Бельвиню:
- Вы будете моим кавалером, миленький Мальвуази. Я всех вас веду после завтрака на гулянье в Марли.
В этот день в Марли как раз было гулянье. Иветте представили двух новых гостей - графа де Тамина и маркиза де Брикето.
Читать дальше