Владо Жабот - Волчьи ночи

— Да что же это такое? — при общем одобрении запротестовал из угла у печки пронырливый толстощёкий тип. Он сильно покраснел, лицо исказилось вязкой гримасой, после чего он, явно взбудораженный общим вниманием, обратившимся на него после его возмущённой реплики, что-то шёпотом объяснил соседу, который одобрительно кивнул.

— Ну что же, господин Рафаэль, если вы хотите что-нибудь ещё сказать… — с растущим недовольством напомнил о себе Михник, отвечая на смятённый взгляд Рафаэля, полный мольбы о помощи, своим жестким неприятием. — Если же нет…

— Как вы знаете, у нас нет священника, — Рафаэль вновь попытался продолжить, — и, как уже сказал господин профессор, в обозримое время нового пастыря ждать не приходится, однако у нас по крайней мере есть колокола…

— У тебя прежде всего есть выпивка и бабы, — перебил его, к радости почти всех собравшихся, пьяный Муйц. На Грефлина напал приступ кашля. Михник постукивал пальцами по столу и ждал.

— Но сейчас, я полагаю, мы собрались ради других вещей, — снова вопреки всему попытался выкрутиться Рафаэль. — Сейчас мы собрались, чтобы поговорить о нашей духовной жизни, так сказать, о нашем бытии… и для того, чтобы подготовиться к празднованию Рождества…

Однако они его не слушали.

Он понимал, что нет никакого смысла кричать и злиться в ответ на насмешки и нетерпимость, потому что всё это в любом случае закончится неудачей и Михник в конце концов добьётся того, чего хотел. Поэтому он закончил укоризненным: «Ну хорошо, говорите теперь вы». Однако это ни в малейшей степени никого не задело и не заинтересовало — они его просто не слушали, поэтому он, пристыжённый, снова отступил к двери на кухню, нахмурился и решил, что простоит, прислонившись к двери, не говоря ни слова, словно живое осуждение происходящего, до самого конца этого злосчастного фарса, а затем, возможно под конец, ещё раз выскажется.

Они не обращали на него никакого внимания.

Михник снова взял слово — и назвал присутствующих столпами будущего…

— Разумеется, — он предупреждающе повысил голос, — как вы слышали, как вы видите, мы здесь не одни. Не забывайте об этом! Потому что даже если кто-то один из вас даст слабину, это нанесёт такой вред, который, будет очень трудно исправить. И зло обернётся именно против вас, против каждого из вас. Дьявол будет интриговать. Лгать. Попытается вас подкупить. Будет заискивать перед вами. Всё сразу. Верьте мне. И ещё много чего. Ещё он приползёт к вашим жёнам и дочерям. И попытается добиться своего через них. И это, как вы сами знаете, не шутки. Это яд, который, возможно, уничтожит всё, к чему мы стремимся… Поэтому я думаю, можно с уверенностью сказать, что каждый из вас и все вместе мы найдём правильное решение и сможем по-настоящему отпраздновать наше Рождество и настоящую, подлинно нашу мистерию.

— Он — Врбан! — закричал Рафаэль словно в каком-то исступлении и показал пальцем на Михника.

Присутствующие были поражены.

— А эта Эмима — ведьма и зло, которое пытается вас соблазнить! — поспешил он с ещё большим воодушевлением. Но мгновенное замешательство растворилось в снисходительных насмешках — как будто относительно этого его выпада, который в первую очередь всем им показался неслыханной глупостью, не стоило и волноваться, как будто они услышали что-то, над чем смеются только озорные детишки, тогда как для них, взрослых людей, это была просто глупость, способная вызвать максимум снисходительное сочувствие. Михник одобрил их улыбкой и вдобавок насмешливым покачиванием головы. А Эмима испытывала только презрение, которого явно не скрывала. И как раз её поведение чуть-чуть не стало последней каплей, ещё немного — и он бы снова указал на неё и громко и внятно объявил при всём собрании, что она каждую ночь с ним спит. Но он сдержался. Едва сдержался. К счастью, вовремя понял, что в первую очередь хуже всего будет ему самому. Он и так бы с удовольствием провалился сквозь землю. Он и так уже не знал, куда деваться с самим собой и с глупостью, которую он проблеял и которая так невероятно жестоко по нему ударила, что он с удовольствием пустился бы наутёк, спрятался бы и никогда больше не показывался перед этими людьми. И ничего нельзя было исправить. Он мог только падать ещё ниже. У всех на глазах. Для него было совершенно очевидно, что они действительно с жестоким удовольствием изгоняли его. Даже там, в трактире. Даже Куколка… И что все вместе, медленно, шаг за шагом подготавливали его падение. При помощи Эмимы они поймали в свои сети Михника… Рафаэлю стало ясно, что кто-то в костюме дьявола одурачил его тогда под вербами и направил к Грефлинке. Как ни крути, постоянно, снова и снова, получалось одно и то же: он был обманут ими, как набитый дурак.