Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)

- Ну, сестрица, - сказал мистер Джонас, - ведь мы с вами родня все-таки, хоть и седьмая вода на киселе... Так, значит, вы едете в Лондон?

Мисс Мерси ответила утвердительно и тут же, ущипнув старшую сестру за плечо, принялась хихикать без удержу.

- В Лондоне кавалеров видимо-невидимо, сестрица! - сказал мистер Джонас, слегка прикасаясь к ней локтем.

- Ну и что ж такого! - воскликнула молодая девушка. - Не съедят же они нас, я думаю! - Она произнесла это, сильно жеманясь, и, будучи больше не в силах бороться с душившим ее смехом, уткнулась в сестрину шаль.

- Мерри! - воскликнула эта более рассудительная особа. - Право, мне стыдно за тебя! Что с тобой делается, шальная ты девчонка? - В ответ на что мисс Мерри, конечно, расхохоталась еще сильнее.

- Я еще в тот день заметил, что глаза у нее шалые, - сказал мистер Джонас, обращаясь к Чарити. - Зато вы сидите смирно! И в тот раз примерно себя вели, сестрица!

- Ох, старомодное чучело! - шептала Мерри, давясь от смеха. - Черри, милая, садись-ка лучше ты рядом с ним, право. Если он со мной будет еще разговаривать, я помру тут же, не сходя с места; честное слово, помру!

С этими словами резвое создание соскочило со своего места и тут же, во избежание такого фатального исхода, усадило сестру рядом с кузеном.

- Не бойтесь стеснить меня, - сказал мистер Джонас. - Я даже люблю, когда меня притиснут барышни. Садитесь еще поближе, сестрица.

- Нет, благодарю вас, - сказала Чарити.

- А та, другая, опять смеется, - сказал мистер Джонас, - над моим папашей, должно быть. И, ей-богу, не удивительно. А если он еще наденет свой старый ночной колпак, я уж и не знаю, что с ней сделается! Это не мой папаша храпит, мистер Пексниф?

- Да, мистер Джонас.

- Наступите ему на ногу, будьте так любезны, - попросил молодой джентльмен. - Подагра у него на той ноге, что поближе к вам.

Так как мистер Пексниф не сразу решился оказать старику эту дружескую услугу, мистер Джонас взялся за дело сам, в то же время крикнув отцу в самое ухо:

- Ну, проснись же, папаша, а не то опять вас будет душить во сне; я уж знаю, опять завопите. Вас когда-нибудь душило во сне, сестрица? - понизив голос, спросил он свою соседку с присущей ему галантностью.

- Случается иногда, - ответила Чарити. - Не очень часто.

- А ту, другую? - спросил мистер Джонас, помолчав. - Ее когда-нибудь душит во сне?

- Не знаю, - ответила Чарити. - Спросите у нее лучше сами.

- Она так смеется, - сказал Джонас, - нет никакой возможности с ней разговаривать. Вы только послушайте, как заливается! А вот вы такая благоразумная, сестрица!

- Ах, что вы! - воскликнула Чарити.

- Ну да! Вы и сами это знаете.

- Мерси немножко ветрена, - сказала мисс Чарити. - Но она образумится со временем.

- Времени-то уж очень много на это уйдет, если даже и образумится, возразил ее кузен. - Придвигайтесь поближе, места хватит.

- Я боюсь вас стеснить, - сказала Чарити. Но все-таки придвинулась поближе, и, перекинувшись двумя-тремя словами насчет того, как медленно ползет дилижанс и как много на пути остановок, они впали в молчание, которое не нарушалось уже никем из собеседников до самого ужина.

Хотя мистер Джонас вел Чарити под ручку в гостиницу и сидел рядом с ней за столом, было совершенно ясно, что он не упускает из виду и "ту, другую", так как он частенько поглядывал на Мерри, сидевшую напротив, должно быть сравнивая, которая из двух лучше, и отдавал явное предпочтение младшей сестре, как более пухленькой. Однако он не позволил себе тратить много времени на такого рода наблюдения и вплотную занялся ужином, который, как он сообщил на ухо своей прелестной соседке, тоже входил в цену билета, и, значит, чем больше она будет есть, тем дешевле это обойдется. Его отец и мистер Пексниф, действуя, вероятно, на основании того же мудрого правила, уничтожали без остатка все, что только было под рукой, отчего физиономии у них несколько позамаслились и приобрели довольное, чтобы не сказать сытое, выражение, так что смотреть на них было как нельзя более приятно.

Когда мистер Пексниф и мистер Джонас уже не могли больше есть, они заказали себе по две порции горячего бренди с водой - шесть пенсов за порцию, - что второй из джентльменов считал более выгодным, чем заказывать сразу одну порцию за шиллинг, ибо так хозяину легче было ошибиться и налить спиртного больше, чем он налил бы в один стакан. Проглотив свою долю живительной влаги, мистер Пексниф, под предлогом будто идет посмотреть, не готов ли дилижанс, успел потихоньку наведаться в бар и налить доверху собственную бутылочку, чтобы потом незаметно подкрепляться на досуге в темном дилижансе.