Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)

- Я глохну с каждым днем, Чаффи, - сказал Энтони со всей мягкостью, на какую только был способен, или, говоря точнее, без обычной своей черствости.

- Нет, нет, - отозвался Чаффи, - вы не глохнете! Да и что тут такого? Я вот уже двадцать лет как глухой.

- Я и слепну тоже, - сказал старик, качая головой.

- Это хороший знак! - воскликнул Чаффи. - Ха-ха! Лучше быть не может! Вы слишком хорошо видели раньше.

Он похлопал Энтони по руке, как делают, утешая ребенка, и, продев его руку еще дальше под свою, помахал дрожащими пальцами в ту сторону, где сидел Джонас, точно желая отмахнуться от него. Но Энтони сидел все так же молча и неподвижно, и Чаффи мало-помалу выпустил его руку и забился в обычный свой закоулок и только время от времени протягивал пальцы и тихонько трогал сюртук своего старого хозяина, словно желая увериться, что он все еще тут, рядом.

Мистер Джонас был до такой степени поражен всем этим, что только глазел на обоих стариков, пока Чаффи не впал в обычное свое состояние, а Энтони не задремал, и лишь тогда он дал выход своим чувствам, подойдя вплотную к первому из них и приготовившись, как говорится в просторечии, дать ему по затылку.

"У них эта игра ведется, - угрюмо подумал Джонас, - вот уже недели две или три. Я никогда не видел, чтобы папаша так с ним носился, как в последнее время. Вот оно что! Охотитесь за наследством, мистер Чафф? А?"

Но Чаффи так же мало догадывался об этих мыслях Джонаса, как и о близости кулака, любовно нависшего над самым его ухом. Джонас глядел на Чаффи грозным взглядом и, наглядевшись досыта, взял со стола свечу, прошел в застекленную комнатку и достал из кармана связку ключей. Одним из этих ключей он открыл секретный ящик бюро, то и дело оглядываясь, чтобы удостовериться, сидят ли оба старика по-прежнему перед огнем.

- Все по-старому, как следует, - сказал Джонас, придерживая лбом открытую крышку бюро и развертывая какую-то бумагу. - Вот завещание, мистер Чафф. Тридцать фунтов в год на ваше содержание, старина, а все остальное единственному сыну - моему Джонасу. Незачем вам так уж лезть из кожи, доказывая свою любовь; ровно ничего вы за это не получите. Что это такое?

Это действительно могло испугать: чье-то лицо из-за стеклянной перегородки с любопытством заглянуло внутрь, и не на Джонаса, а на бумагу в его руке. Чьи-то глаза были внимательно устремлены на завещание и оторвались от него, только когда Джонас вскрикнул. Тут они встретились с глазами мистера Джонаса, и оказалось, что они как нельзя более похожи на глаза мистера Пекснифа. Выпустив из рук крышку бюро, упавшую с грохотом, однако же не позабыв запереть его на ключ, Джонас глядел на привидение, весь бледный и едва дыша. Привидение шагнуло вперед, открыло дверь и вошло.

- В чем дело? - воскликнул Джонас, отступая назад. - Кто это? Откуда вы явились? Что вам нужно?

- Что нужно? - откликнулся голос мистера Пекснифа, и сам мистер Пексниф любезно улыбнулся Джонасу. - Нужно, мистер Джонас?

- Что вы тут вынюхиваете и высматриваете? - сердито сказал Джонас. Для чего это вы ни с того ни с сего являетесь в город и застаете человека врасплох? Неужто человек не может читать... газету у себя в конторе, без того чтоб его не напугали до полусмерти, ворвавшись без предупреждения? Почему вы не постучались в дверь?

- Я стучался, мистер Джонас, - ответил Пексниф, - но никто меня не услышал. Мне любопытно было знать, - мягко прибавил он, кладя руку на плечо Джонасу, - что именно в газете так заинтересовало вас, но стекло слишком мутное и пыльное.

Джонас поторопился взглянуть на стеклянную перегородку. Да, стекло было довольно мутное. Как будто бы не врет покуда.

- Может бить, это были стихи? - спросил мистер Пексниф, добродушно-шутливо потрясая указательным перстом. - Или политика? Или биржевые цены? Везде расчет, везде материальный расчет, мистер Джонас, как я подозреваю.

- Вы почти угадали, - отвечал Джонас, придя в себя и снимая нагар со свечи. - Но за каким чертом вас опять принесло в Лондон? Ей-богу, есть от чего остолбенеть, когда человек должен быть миль за семьдесят, а оказывается тут как тут и глядит на вас во все глаза.

- Совершенно верно, - сказал мистер Пексниф. - Несомненно, дорогой мистер Джонас. Покуда ум человеческий устроен так...

- А ну его совсем, ум человеческий, - нетерпеливо прервал его Джонас, скажите лучше, зачем вы приехали?

- По одному маленькому дельцу, - сказал мистер Пексниф, - которое подвернулось совершенно неожиданно.

- О, только и всего? - воскликнул Джонас. - Ну, вот что, папаша тут, в соседней комнате. Эй, папаша, Пексниф здесь! Со дня на день все больше дуреет, - проворчал Джонас, энергично встряхивая своего почтенного родителя. - Говорят вам, Пексниф здесь, бестолочь вы этакая!