Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)

Но Мартин был слишком утомлен и угнетен, чтобы обращать, внимание на пустяки, и не заинтересовался этим открытием. Мистер Тэпли, нисколько не обескураженный его равнодушием, проводил его наверх, в приготовленную для него спальню - очень маленькую, узкую комнату с половиной окна, кроватью, похожей на сундук без крышки, двумя стульями, ковриком - вроде тех, на каких в Англии примеряют башмаки в обувных лавках, маленьким зеркальцем на стене и умывальным столиком с кувшином и тазом, которые можно было принять за молочник и полоскательницу.

- У них тут, должно быть, наводят лоск сухим полотенцем, - сказал Марк. - Верно, страдают водобоязнью, сэр.

- Не снимете ли вы с меня сапоги, - сказал Мартин, падая на стул. - Я совсем разбит, никуда не гожусь, Марк.

- Вы этого не скажете завтра утром, сэр, - возразил мистер Тэпли, - и даже нынче вечером, сэр, после того как попробуете вот это. - Тут он достал большой стакан, наполненный до краев маленькими кубиками чистого, прозрачного льда, сквозь который манили из глубины, восхищая умиленного зрителя, один-два ломтика лимона и золотистая жидкость обольстительного вида.

- Как это называется? - спросил Мартин.

Но мистер Тэпли, не отвечая ничего, погрузил в эту смесь соломинку, приятно зашуршавшую среди кусочков льда, и дал понять выразительным жестом, что восхищенному потребителю полагается тянуть через соломинку.

Мартин взял стакан, удивленно посмотрел на него, потянул через соломинку и сейчас же возвел глаза кверху в полном восторге. Больше он уже не останавливался до тех пор, пока не осушил стакан до последней капли.

- Ну вот, сэр! - сказал Марк с торжествующим видом, принимая у него стакан. - Если вы еще когда-нибудь устанете до смерти, а меня не случится под рукой, вам нужно только попросить кого-нибудь, чтобы сходили за коблером *.

- Чтобы сходили за коблером? - повторил Мартин.

- Это удивительное изобретение, сэр, - сказал Марк, нежно поглаживая пустой стакан, - называется коблер; шерри-коблер - ежели называть полностью, и коблер - сокращенно. Теперь, сэр, вам уже не захочется лечь в сапогах, и вообще вы теперь совсем другой человек во всех отношениях.

После этого торжественного предисловия он принес машинку для снимания сапог.

- Не думайте, я не собираюсь опять впадать в отчаяние, Марк, - сказал Мартин, - но что, если, боже избави, мы застрянем где-нибудь в необитаемой местности, без товаров и без денег!

- Ну что ж, сэр, - отвечал невозмутимый Тэпли, - судя по тому, что мы уже видели, в необитаемой местности нам было бы не хуже, чем в обитаемой.

- О Том Пинч, Том Пинч! - сказал Мартин задумчиво. - Чего бы я не отдал, лишь бы быть рядом с тобой и слышать твой голос, хотя бы и в старой спальне у Пекснифа!

- О "Дракон", "Дракон"! - отозвался Марк жизнерадостно. - Если бы между нами не было моря, да не стыдно было бы возвращаться, и я, может быть, сказал бы то же самое. Только я тут, в Нью-Йорке, в Америке; а ты, "Дракон", в Вильтшире, в Европе; и нам предстоит добывать богатство, "Дракон", для одной молоденькой леди; а уж если ты собрался осмотреть Монумент, "Дракон", нельзя отступать с первых шагов, не то никогда не доберешься доверху!

- Умно сказано, Марк! - воскликнул Мартин. - Нам не следует оглядываться.

- Во всех сказках, какие я читал, сэр, люди, которые оглядываются назад, превращаются в камень, - ответил Марк, - и я всегда был того мнения, что они сами себя до этого довели, - значит, так им и надо. Желаю вам спокойной ночи, сэр, и приятных снов!

- Тогда пускай мне приснится родина, - сказал Мартин, ложась в постель.

- И мне тоже, - прошептал Марк, очутившись у себя в комнате, где его никто не мог слышать, - потому что, если в самом ближайшем будущем не придет такое время, когда быть веселым станет не так-то легко, пропади я пропадом в этой Америке!

Пусть колеблются перед ними и смешиваются тени далеких предметов, принимая фантастические очертания в неверном свете ничем не стесненной мысли, и пусть наше бледное повествование - сон во сне - так же быстро переменит место действия и перенесется на берега Англии.

ГЛАВА XVIII

имеет дело с фирмой Энтони Чезлвит и Сын, которая неожиданно теряет одного из компаньонов.

Перемена рождает перемену. Ничто другое не множится с такой быстротой. Когда человек, привыкший к узкому кругу забот и удовольствий, из которого редко выходит, удаляется хотя бы на короткий срок за его пределы, то этот уход со сцены, где он был видным актером, немедленно подает знак к началу беспорядка: как будто в оставленную им пустоту загнан по самую головку клин перемены, расколовший прочное целое на куски; и то, что срасталось и держалось вместе многие годы, рассыпается на части за столько же недель. Мина, которую не спеша подводило время, взорвалась в одно мгновенье; и то, что было недавно твердой скалой, превратилось в пыль и прах.