Марина Дяченко-Ширшова - Зеленая карта

Она уже все решила.

Триста раз решила. И не остановится на полпути. Кажется, именно это называется «целеустремленность».

Ему вдруг сделалось страшно.

— И ты не боишься…

— Боюсь, — Ольга снова вытерла руки, хотела закурить, но одумалась, отбросила сигарету. — Боюсь, что ЗДЕСЬ меня выкинут с работы и придется идти на базар торговать трусами. Боюсь, что Жека заболеет, а у меня не хватит бабок, чтобы его вылечить… Боюсь остаться старухой, больной и на тридцати гривнах пенсии… А ты не боишься?

— А там? — спросил Дима после паузы.

— ТАМ, — Ольга пощелкала зажигалкой, — там Симка, она уже все сделала. Мы договорились еще в прошлый мой приезд… Уже есть работа, квартиру снимем — легально… Через пару месяцев машину купим. А через пару лет вы мне оба — и ты и Жека — спасибо скажете. Так что не тормози, пожалуйста, Шубин…

Дима вдруг представил себе, как горят мосты над Днепром. Мост Метро, мост Патона, Пешеходный… Даже маленький парковый мостик возле стадиона «Динамо» — и тот горит, не оставляя дороги назад…

— Перепиши расписание приемных дней в нотариальной конторе. По поводу квартиры надо будет в ЖЭК, в ИТК, в опекунский совет… Опекунский — это когда на руках будет виза.

— Сжигаешь все мосты? — спросил Дима.

— Иначе нельзя. Надо решать. Надо делать. У нас есть возможность делать свою жизнь — и делать жизнь для Жеки… Если снова грохнет Чернобыль — какая цена будет этой квартире?

Дима опустил глаза. Давнее пугало. Жека родился в восемьдесят шестом — Дима помнит опустевший город, вереницы автобусов, увозящих детей, растерянную Олю с младенцем на руках… Они тогда уехали на целое лето и половину осени, снимали дом в селе где-то в Фастовской области, было ужасно трудно — без горячей воды, на чужом месте, без денег, и уж, конечно, без памперсов, о которых тогда они слыхом не слыхивали…

Оля (Ольга, поправил он себя) поняла, что попала в точку, и надавила чуть сильнее:

— Ты хочешь, чтобы твой сын жил в ЭТОЙ стране? Чтобы он получал двести гривен, как ты в своей школе? А по вечерам смотрел телевизор и пил водку?

Диме захотелось встать и уйти, но он пересилил себя. Ольга знала, что говорит. И знала, как подействуют эти слова на недавнего мужа.

— Я пробыла в Штатах месяц, — сказала Ольга после паузы. — Я знаю, о чем говорю… Жека выучит язык запросто, голова у него есть, не только ноги.

В последних словах был явный и нелестный намек на футбол.

— А я? — спросил Дима, и это была уступка. Он с ужасом понял, что смирился с неизбежностью поездки, и теперь прикидывает, как бы обойтись малой кровью.

— И ты выучишь, — жестко сказала Ольга. — Надо будет — выучишь. Самоучитель с кассетами я тебе прямо сейчас дам.

И она удалилась в комнату, где принялась рыться в ящике стола; Дима отхлебнул кофе, встал и подошел к двери, за которой спал Женька.

Спал? Или притворялся? Сам Дима Шубин столько раз лежал на этом диванчике под этой стеной и успешно прикидывался спящим, пока мама жаловалась соседке на алкоголика-мужа…

Он осторожно-осторожно приоткрыл дверь.

Женька спал — в этом не было никакого сомнения. Укатали Сивку крутые горки…

Сквозь задернутые шторы пробивалось утреннее солнце.

Стены комнаты в три слоя были увешаны футбольными плакатами — одних изображений «Динамо» Дима насчитал штук десять. Лучезарно улыбались лучшие футболисты мира; Дима узнал только Шукера, Гуллита и Пеле. На цветных, сделанных «мыльницей» фотографиях улыбался сам Женька в динамовской форме, то один, то в команде, то с каким-то кубком в руках…

Под кроватью затаился мяч — белый с черными отметинами, он обретался там, где у маленьких детей обычно стоит ночной горшок.

Дима осторожно прикрыл дверь.

— Вот, нашла, — сказала Ольга. — Вот блин-компот, было девять кассет, осталось две. Номер семь и номер пять…

На захламленном столе лежали дешевый плеер и две кассеты — одна с надписью «Любовь», вторая — «Свадьба, медицина, кладбище». Дима взял их в руки — не без любопытства.

— Значит, так, — Ольга вытащила откуда-то записную книжку. — Сегодня… нет, завтра у нас прием в милиции с одиннадцати утра, значит, к десяти надо приехать, занять очередь. Я тебе буду звонить на пейджер, как продвигается…

— У меня завтра ученики, — сказал Дима.

Ольга посмотрела на него с раздражением; он наблюдал, как она прямо-таки на глазах берет себя в руки. Она умела здорово владеть собой — когда возникала такая потребность.