Джек Лондон - Избранные произведения. Том I

— Серебряными, — поправил его начальник.

— Идите к черту, — сказал Торрес. — Как вы верно изволили заметить, это не Сан-Антонио, а дебри, и потому я имею право посылать вас к черту. Зачем нам с вами ссориться из-за вашего дурного настроения? Наше благополучие требует, чтобы мы были в мире.

— Имейте в виду, — раздался снизу голос Гуиллермо, — что вы и не сможете меня утопить, здесь всего два фута глубины. Я как раз достал до дна, и в моей руке четыре кругленьких серебряных пезо. Дно все устлано монетами. Дадите мне лишних десять пезо за эту грязную работу? Вода смердит, как разрытая могила.

— Да, да! — закричали жандармы.

— Ради Бога, скорее, скорее! — кричал начальник.

Из глубины колодца послышались плеск и проклятия, и по тому, как ослабела натянутая веревка, они поняли, что Гуиллермо слез с ведра и шарит по дну.

— Клади их в ведро, милый Гуиллермо! — крикнул вниз Рафаэль.

— Я кладу их в свои карманы, — был ответ. — Если я положу деньги в ведро, вы его вытянете, а потом позабудете вытянуть меня.

— Но веревка может не выдержать двойного веса, — увещевал его Рафаэль.

— Возможно, что она не так крепка, как моя воля, потому что моя воля в этом деле очень крепка, — отвечал Гуиллермо.

— Но если веревка оборвется! — опять начал Рафаэль.

— Нашел выход! Спускайся-ка вниз, — крикнул Гуиллермо. — Затем первым поднимут меня, вторым — ведро с сокровищем, а третьим и последним — тебя. Так восторжествует справедливость.

У Рафаэля от разочарования опустилась челюсть, он ничего не смог ответить.

— Так как же, Рафаэль?

— Не спущусь, — ответил он. — Клади серебро в карманы и поднимайся вместе с ним.

— Я готов проклинать наш народ, — нетерпеливо заметил начальник полиции.

— Я уже проклял его, — сказал Торрес.

— Поднимайте меня, — закричал Гуиллермо. — Я забрал все в карманы, все, кроме зловония, и я задыхаюсь. Тяните скорее, а то я погибну, и вместе со мной погибнут триста пезо. Да их больше чем триста. Гринго, должно быть, совсем опустошил свой мешок.

Фрэнсис нагнал свой отряд там, где тропа становилась все круче и изголодавшиеся, тяжело дышавшие лошади остановились передохнуть.

— Никогда больше не пущусь в путешествие без звонкой монеты. — И он с восторгом стал рассказывать все, что видел, притаившись на покинутой усадьбе.

— Генри, когда я умру и отправлюсь в рай, возьму с собой увесистый мешок денег. И там он может спасти меня от бед, одному только Богу известных. Послушайте, что я вам расскажу. Они дрались, как кошки с собаками, у этого колодца. Один не доверял другому, и от согласившегося спуститься в колодец потребовали, чтобы он оставил все свои деньги тем, кто стоял наверху. Они совершенно отбились от рук. Начальник под угрозой револьвера заставил самого маленького и худощавого спуститься в колодец. А тот, когда спустился, стал их шантажировать, говорил, что не поднимется наверх. Потом он поднялся, но они не выполнили своих обещаний и задали ему хорошую трепку. Когда я уходил оттуда, они все еще его били.

— Но теперь твой мешок опустел, — сказал Генри.

— В том-то и беда, — согласился Фрэнсис. — Будь у меня достаточный запас монет, я взялся бы держать наших преследователей позади сколько угодно. Кажется, я был слишком щедр! Я не знал, что этих бедняг можно так дешево купить. Но я вам расскажу нечто такое, от чего у вас волосы станут дыбом. Торрес, сеньор Торрес, сеньор Альварес Торрес, ведет погоню вместе с начальником полиции. Он вне себя из-за задержки. Они чуть было не передрались, потому что начальник полиции не сумел держать своих людей в повиновении. Да, сэр, и он послал начальника к черту. Я ясно слышал, как он послал начальника к черту!

Еще миль через пять лошади под Леонсией и ее отцом совсем ослабели; между тем тропинка спустилась в темный овраг, а затем снова стала подниматься в гору. Фрэнсис настоял, чтобы все остальные двигались вперед, а сам отстал. Выждав минут пять и дав им уйти вперед, он двинулся за ними в арьергарде. Несколько дальше, на открытом месте, покрытом только густой травой, он, к великому своему смущению, увидел следы лошадиных копыт величиной с тарелку. В образовавшиеся углубления уже просачивалась темная маслянистая жидкость, в которой он сразу узнал неочищенную нефть. Это было только начало — только та нефть, которая просачивалась из струи, которая текла дальше и впадала в главный поток. Ярдов через сто он наткнулся и на самый поток — целую реку нефти. Вода образовала бы на таком склоне водопад, но поскольку это была густая, как патока, неочищенная нефть, она медленно стекала с холма. Предпочитая сделать остановку здесь, чтобы не шлепать по жидкой грязи, Фрэнсис уселся на скале, положил возле себя с одной стороны винтовку, с другой — револьвер, скрутил папиросу и стал напряженно прислушиваться, ожидая с минуты на минуту приближения погони.