Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 1)

Дядя во что бы то ни стало хочет проводить его до самого низа лестницы. Он с теплейшей любовью восклицает:

— Да благословит тебя бог, мой мальчик!

Он жмет Гарри руку и повторяет свое полезное пожелание у самого порога. Дверь за Гарри закрывается, по свет из прихожей успел озарить лицо мистера Уорингтона, и два джентльмена, стоявшие на тротуаре напротив, быстро переходят улицу. Один из них достает из кармана лист бумаги, кладет ладонь на плечо мистера Уорингтона и объявляет, что он арестован. Вблизи поджидает извозчичий экипаж, и бедный Гарри отправляется ночевать на Чансери-лейн.

Только подумать, что виргинского принца хлопнул по спине оборванный служитель бейлифа, что сын госпожи Эсмонд очутился в каталажке на Кэрситор-стрит! Я не хотел бы в эту ночь поменяться местом с молодым повесой! Не пощадим же его теперь, когда он сбит с ног, мои возлюбленные юные друзья. Представим себе муки раскаяния, не дающие ему сомкнуть глаз на жалкой подушке, гнусные шуточки других, закоснелых обитателей этого места, которые в соседней каморке предаются пьянству, его ярость, жгучий стыд и растерянность. И повторяю, мои любезные юные джентльмены, не жалейте его ведь вы-то никогда не сорили деньгами, не позволяли себе никаких шалостей и проказ, не расплачивались за них стыдом и раскаянием.

Цепи и неволя

Да, когда Гарри оказался под замком в этой жалкой кутузке, он искрение сожалел о своем беспутстве и легкомыслии и преисполнялся неистовым гневом при мысли об унизительном аресте, которому его подвергли, но он не сомневался, что томиться тут ему придется недолго. Ведь у него столько друзей, и трудность заключается лишь в том, к кому из них обратиться. Мистер Дрейпер, агент его матушки, всегда столь угодливый и предупредительный, добрый дядюшка баронет, любящий его, как сына, просивший, чтобы он считал его дом своим родным домом, кузен Каслвуд, выигравший у него столько денег, благородные друзья, с которыми он провел столько приятных часов в кофейне -Уайта, добрейшая тетушка Бернштейн, — Гарри не сомневался, что каждый из них поспешит к нему на помощь, хотя родственники, конечно, не преминут пожурить его за легкомыслие. Главным было другое — проделать все без излишнего шума, ибо мистер Уорингтон хотел, чтобы как можно меньше людей знало о том, что столь важная особа, как он, была подвергнута такой унизительной и вульгарной процедуре, как арест.

"Какой шум, несомненно, наделал мой арест в клубе! — размышлял Гарри. Уж конечно, мистер Селвин не поскупится на шуточки по поводу моей беды, чтоб ему пусто было! За столом только об этом и будут говорить! Марч расстроится из-за нашего с ним пари. И то сказать, если я проиграю, то уплатить будет нелегко. Все они так и взвоют от радости, что Дикарь, как они меня прозвали, попал под арест. Как я опять смогу появиться в свете? Кого мне попросить о помощи? Нет, — решил он со свойственной ему простодушной проницательностью, — я пока не стану посылать ни к родным, ни к моим благородным друзьям к Уайту, а посоветуюсь прежде с Сэмпсоном. Он много раз попадал в такие переделки и сумеет дать мне дельный совет".

И вот, когда наконец занялась невыносимо кедленная заря (Гарри казалось, что солнце в это утро попросту забыло заглянуть на Кэрситор-стрит) и обитатели узилища начали пробуждаться, мистер Уорингтон отправил гонца в Лонг-Акр к своему другу, оповещая капеллана о том, что с ним произошло, и взывая к его преподобию о совете и утешении.

Разумеется, мистер Уорингтон не подозревал, что его послание к капеллану было равносильно просьбе: "Я упал в львиный ров. Милый друг, сойди ко мне туда". Гарри, вероятно, полагал, что Сэмпсон уже вышел из затруднительного положения, или же — что еще более вероятно — он был настолько поглощен своими собственными делами и бедами, что уже не мог думать о положении других людей. После ухода посланца узник почувствовал некоторое облегчение и даже потребовал завтрак, который и был ему незамедлительно подан. Слуга, принесший ему утреннюю трапезу, осведомился, закажет ли он обед или не сядет за стол супруги бейлифа с другими джентльменами. Нет. Мистер Уорингтон не пожелал заказывать себе обеда, не сомневаясь, что покинет это место задолго до обеденного часа, о чем и сообщил мажордому, который прислуживал ему в этой угрюмой харчевне. Тот удалился, без сомнения, думая про себя, что мало кто из молодых джентльменов, попавших сюда, не утверждал того же.