Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 1)

— Ну, если ваша честь все ж таки останется тут, так в два часа будет неплохая говядина с морковью, — сказал этот скептик и закрыл дверь, оставив мистера Гарри наедине с его тягостными размышлениями.

Посланец Гарри вернулся с ответом мистера Сэмпсона, заверявшего своего патрона, что он явится к нему, как только будет возможно. Но пробило десять часов, затем одиннадцать, наступил полдень, а Сэмпсона все не было. Сэмпсон все не шел, но в двенадцать Гамбо принес в саквояже одежду своего господина и с горестными воплями бросился к ногам Гарри, заверяя его в своей верности. Он хоть сейчас умрет, снова продаст себя в рабство, ну, что угодно сделает, лишь бы выручить своего возлюбленного массу Гарри из этой беды. Гарри был растроган такими изъявлениями преданности и приказал Гамбо встать, потому что тот все еще валялся на полу, обнимая колени хозяина.

— Ну, будет, будет! Подай мне одеться да держи язык за зубами. Никому ни слова о том, что со мной случилось, понял? — строго приказал мистер Уорингтон.

— Да, никому, никогда, хозяин! — торжественно произнес Гамбо и занялся туалетом молодого человека, который очень в этом нуждался после своего внезапного пленения и тягостной ночи. И вот Гамбо напудрил волосы мистера Уорингтона и помог ему одеться с таким тщанием,

словно он собирался тотчас сесть в портшез и отбыть на прием во дворец.

Бесспорно, мистер Гамбо сделал все, на что только способны любовь и услужливость, ибо он благоговел перед хозяином и был к нему нежно привязан. Но во власти Гамбо было далеко не все. Он не мог изменить того, что уже произошло, и не мог не лгать и не оправдываться, когда речь заходила о вещах ему неприятных.

По правде говоря, мистер Гамбо, хотя и клялся молчать об аресте своего господина, никак не мог бы сдержать такую клятву. Хотя его сердце разрывалось от горя, он был не в силах удержать свой язык, привыкший без устали болтать, хвастать, шутить и лгать, и уже успел оповестить о прискорбном происшествии большое число своих знакомых, главным образом джентльменов в ливреях со шнуром и галунами. Мы были свидетелями того, как он сообщил горестную новость слугам полковника Ламберта и лорда Ротема, и он известил о ней в своем лакейском клубе, который посещали служители самых важных вельмож. Затем он снизошел до кружечки эля в комнате дворецкого сэра Майлза Уорингтона, где повторил и приукрасил свою повесть. После чего отправился к слугам госпожи Бернштейн, среди которых у него было немало приятелей, и поведал им о своем горе, а поскольку в этот вечер ему не надо было исполнять своих обычных обязанностей, он заглянул еще в дом лорда Каслвуда и рассказал домочадцам его сиятельства о том, что случилось раньше вечером. Вот почему, когда Гамбо в ответ на приказание хозяина прижимает руку к сердцу и, проливая потоки слез, клятвенно заверяет его: "Нет, хозяин, никогда, никому!" — мы располагаем достаточным количеством фактов, чтобы оценить, в какой мере возможно полагаться на правдивость этого преданного слуги.

Гамбо давно покончил с туалетом хозяина, унылый завтрак был съеден, как бы медленно ни тянулись часы для узника, они все-таки проходили, но вопреки данному утром обещанию Сэмпсон все не появлялся. Наконец, когда время перевалило далеко за полдень, от него пришло заклеенное влажной облаткой послание, чернила которого едва высохли. Письмо злополучного капеллана гласило:

"Ах, сэр! Дражайший сэр! Я сделал все, что может сделать человек по приказанию своего патрона и благодетеля! Вы ведь не знали, сэр, на что обрекали меня? Иначе, если уж мне суждено было попасть в тюрьму, почему я не разделяю вашего заточения и нахожусь в каталажке за три дома от вашей?

Да. Таковы факты. Когда я поспешил к вам, отдавая себе полный отчет в опасности, которой подвергался, — но по призыву такого благодетеля, каким был для меня мистер Уорингтон, я готов ринуться навстречу любым опасностям! — меня схватили два негодяя с предписанием о моем аресте и отвели меня к Нейботу, так что я нахожусь совсем рядом с вашей милостью, и мы могли бы даже перекликаться через садовые стены наших темниц.

У меня есть важные известия касательно ваших дел, но я не решаюсь доверить их бумаге. Да пойдут они у вас на лад! Да наступит перемена к лучшему и в моей злополучной доле, о чем и возносит молитву

вашей чести несчастный капеллан

Т. С."

А теперь, раз мистер Сэмпсон опасается писать, мы возьмем на себя обязанность познакомить читателя с известиями, которые бедняга капеллан побоялся изложить на бумаге.