Филипп Эриа - Испорченные дети

- Но оно совсем в ином духе, чем ваше. Мне - увы! - не восемнадцать, как вам.

Она самодовольно улыбнулась.

- Но Эрмина Легран вас тоже прекрасно оденет. Особенно если я сама вас к ней приведу, - добавила она.

- Вот как?

- Положитесь на меня.

- Но... я буду просто в восторге. Давайте пойдем выпьем бокал шампанского?.. - Я увела ее в буфет, Ксавье за нами не последовал. Признаюсь, что после длительного отсутствия я никак не могу освоиться в Париже. Мне нужно сделать множество покупок, и провожатый будет мне очень полезен.

Я протянула ей бокал. Коротышка Мортье пригубила шампанское с неизменным своим апломбом. И проговорила:

- Но для меня оказать услугу - истинная радость! Давайте условимся о встрече... Вот увидите, с моей помощью вы опять превратитесь в парижанку... А скажите, Агнесса, правда то, что рассказывают об Америке? Правда, что там женские клубы чуть ли не всемогущи? А?.. И скажите еще вот что: правда, там очень дорогая жизнь? Сколько, например, платят в Нью-Йорке приличной горничной?

Вслед за тем вечер потерял для меня весь свой интерес. Он стал лишь непрерывной чередой танцев: я переходила из одних рук в другие, но без малейшего удовольствия; просто я выполняла свою роль молодой хозяйки. Одна из моих невесток, та, что не была беременна, делала то же самое. Другая сидела в кругу дам и вела разговоры о своем интересном положении. Вдалеке я видела Ксавье, который танцевал с девушками, но с ними не разговаривал.

Убранство, музыка, гости и особенно кавалеры - ничто не напоминало мне танцевальных вечеров в Беркли или в Сан-Франциско. Там - полуспортивные мальчишеские забавы, менее всего светские, где все происходит, хотя бы внешне, по взаимному согласию, что характерно в Америке как для дела, так и для развлечений. Попав почти без всякого перехода на этот бал, типичный для Третьей республики, я невольно испытывала такое чувство, словно меня отбросили лет, на тридцать назад.

Вполне можно было поверить, что мы живем при президенте Фальере, а минутами - при Феликсе Форе. Наиболее молодые из присутствующих, иными словами, танцующие девушки и юноши, еще пытались быть более или менее современными. Но их матери, сидевшие вдоль стен в галерее и особенно во втором этаже, представляли собой поистине удручающее зрелище. Возможно ли, чтобы в городе Париже, в узком кругу избранных, в кругу чисто буржуазном, имелось столько персонажей, находящихся в вопиющем противоречии с эпохой? Чтобы было столько матрон и столько шиньонов, столько нелепых лиц и столько подмышек, не знающих депилатория, столько бархоток на шее и столько допотопных кулонов? А у мужчин - столько бород и столько пенсне, столько черных жилетов под фраками и столько круглых манжет?.. Что бы сказали мои американские друзья, которых я упрекала за то, что их представления о современной Франции смешны и старомодны! Да что американцы! Любой наблюдательный человек, выросший в иной среде, сказал бы то же самое. Он закричал бы, что это просто кунсткамера: не может в Париже сохраниться столько экземпляров подобной породы.

Однако ж я видела их повсюду. Для этого было вполне достаточно держать глаза открытыми и смотреть направо и налево. И мне достаточно было видеть собравшихся здесь, двигавшихся вокруг меня людей, чтобы понять их единство и их могущество, их спаянность, их кичливую замкнутость. Они составляли особую разновидность внутри рода, особый класс в обществе: избранные среди избранных.

Я не слушала светскую болтовню своих кавалеров, большинство которых меня не знали. Внутренним слухом я слушала сотни раз слышанные разговоры и замечания своей родни, которым я уже перестала придавать значение и которые сегодня вечером, на этом рауте, звучали особенно громогласно и внушительно.

Правда, благосостояние Буссарделей устояло в самые трудные времена. Вопреки войне. Ибо война не обогатила нашу семью - склонности и традиции не позволяли ей торговать солдатским сукном или изготовлять снаряды. В течение нескольких пятилетий доходы от земельных операций и свободных профессий не пользовались у нас особым почетом. Пусть иные утверждали, что следовало бы переоценить ценности, покориться очевидности и "приспособиться"; пусть иные подсмеивались над неминуемым разорением отставших от времени тяжелодумов. В сущности, мои родственники, неповоротливые и упрямые, так долго раздумывали и колебались, что за это время все успело перемениться. Порядок был восстановлен. И в конце концов война, послевоенный период и кризис только слегка задели нас. Наше состояние, накрепко вросшее в почву метрополии, потерпело некоторый ущерб, но устояло среди окружающих руин. Наша фирма сохранилась лучше, нежели все другие социальные ячейки.