Филипп Эриа - Испорченные дети

Единственный намек, если только так можно выразиться, на мою драму тетя сделала в форме вопроса: не нуждаюсь ли я в чем-либо и не тяготит ли меня одиночество? Я ответила, что у меня есть сын.

На что тетя воскликнула:

- Ах, правда! Ведь у тебя ребенок! Я десятки раз повторяла эти два месяца твоему дяде: "По крайней мере у нее есть ребенок!"

Вероятно, говоря так, тетя Луиза думала скорее о себе - супруге без потомства, нежели обо мне - матери без супруга.

Когда мы возвращались с кладбища, дочка моей служанки выбежала нам навстречу: дома меня ожидает какой-то господин.

- Знаю,- ответила я и, указав на тетю, добавила: - Это муж нашей гостьи.

Дядя сильно постарел за последние месяцы, и, когда я предложила супругам пойти прогуляться - дойти до кладбища по южной дороге, наиболее живописной, - он испугался такого расстояния и предпочел остаться дома.

- Да-а! - протянула девочка. - Вовсе это не тот господин! Совсем другой, из Парижа, и с дамой. Они приехали из порта в машине Сатюрнена, пока вы гуляли. - И, приберегая на закуску самое сенсационное, по ее мнению, сообщение, выпалила: Он говорит, он ваш брат.

- Брат? - Я повернулась к тете. - Какой?

- Только не Симон. Он уехал кататься на лыжах. И пробудет там до пятнадцатого января... Да, кстати, по причине траура Эмма не устроила в этом году тридцать первого декабря большого семейного обеда.

- Значит, Валентин? С Элен? Что им от меня надо? Приехать сюда в разгар зимы, даже не зная, застанут они меня дома или нет...

- Но ведь сейчас новогодние каникулы, Агнесса. Вчера начались. Мы сами...

- Да, но Валентин!.. Ты знала?

- Нет.

Я поняла, что тетя говорит правду, однако я видела, что ее тревожит какая-то задняя мысль.

Мы ускорили шаг и уже не разговаривали. Это совпадение двух визитов заставило меня призадуматься. Неужели Валентин с женой, так же как тетя с дядей, явились сюда ради того, чтобы вновь завязать семейные связи? Этого я никак не могла предвидеть. Напротив, я была убеждена, что я умерла для семьи и если будут поддерживать со мной отношения, то лишь через посредство нашего родственника Жарно или, вернее, его первого клерка. И вдруг одна за другой две четы, правда, не такие закоренелые, как вся прочая буссарделевская шайка, вышли из повиновения и приехали меня навестить. Может быть, они посланы сюда в качестве лазутчиков? Может быть, за ними последуют другие? Уж не начало ли это семейного раскола?.. Возможно, кончина бабуси, персонажа чуть ли не символического, повлекла за собой раскрепощение от рабства. Возможно, когда семейное здание лишилось фундамента, наиболее нестойкие камни рухнули и все пойдет прахом...

И все это из-за меня одной... Не могу сказать, чтобы при этой мысли я испытала злорадное удовлетворение, которое наверняка испытала бы в прежние времена, но все же в глубине души я сочла, что это превосходно, что это неслыханная удача. И во всяком случае, я недооценила Валентина... Доказательство...

И впрямь он встретил меня шумным изъявлением радости, и Элен тоже обняла меня, крепко прижала к своей груди. Они не собирались держать в тайне причину своего визита: им просто очень захотелось меня видеть, нагрянуть ко мне неожиданно, без предупреждения. Сейчас они путешествуют на своей машине по Лазурному берегу, возможно, заглянут по пути в Канн, но истинная цель их поездки - это я.

- Мы решили проехать по дороге Наполеона, - заявила моя невестка.

- А потом присоединитесь к Симону и тоже будете кататься на лыжах?

Очевидно, Валентин рассчитывал, что мне ответит Элен, а Элен рассчитывала на Валентина; короче, оба промолчали. Наконец мой брат решился.

- Нет, - сказал он, - в нашем распоряжении слишком мало времени.

Я велела подать чай. Вечерело. Мы сидели вокруг стола, все пятеро в глубоком трауре, ибо ради приезда тети я надела черное платье, и в голову мне пришла мысль: по ком мы носим этот траур? По бабусе, по Ксавье или по ком-нибудь другом?

Валентин, сидевший рядом со мною, нагнулся и тихо сказал:

- Мне надо с тобой поговорить.

Я быстро обернулась к нему. Произнося эту фразу, он понизил голос, заговорил своим обычным шепотом, который был мне так хорошо знаком и сразу насторожил меня. Но ведь я могла и ошибиться. Если мой брат хочет сблизиться со мной и придать своему визиту интимный характер, ему и в самом деле надо "со мной поговорить".

- Когда тебе угодно, - ответила я.

Тетя Луиза услышала наш разговор. И обратилась к Элен:

- Допивайте свой чай, я поведу вас посмотреть младенца.