Энтони Троллоп - Домик в Оллингтоне

После этого Джонни был сдан на руки камердинеру и аккуратно через двадцать минут снова явился в гостиную.

Как скоро леди Джулия оставила их после обеда, граф приступил к объяснению своего плана предстоявшей кампании.

– Завтра приедет сюда сквайр со старшей племянницей, с сестрой вашей мисс Лили.

– Как? С Белл?

– Да, с Белл, если ее зовут Белл. Она тоже прехорошенькая девушка, даже не лучше ли своей сестры.

– Ну, об этом надобно подумать.

– Разумеется, кому что нравится. Они приедут сюда дня на три, на четыре. Леди Джулия приглашала мистрис Дель и Лили. Ах да, будет ли еще позволено мне называть ее просто по имени?

– Вот еще! Я бы желал иметь власть давать вам позволения.

– Так с завтрашнего дня начнется битва, которую ты должен выиграть. Мать и младшая сестра не приедут. Леди Джулия говорит, что это так и быть должно, что Лили, услышав о твоем приезде, не захочет приехать сюда. Не понимаю этого! В мое время молодые девицы как нельзя охотнее ездили туда, где надеялись встретиться со своими поклонниками, и право, через это они нисколько не были хуже нынешних девиц.

– Лили, верно, не потому не хочет приехать сюда, – сказал Имс.

– Так говорит леди Джулия, а она, сколько мне известно, никогда не ошибается в делах подобного рода. Она говорит, что гораздо больше можно иметь шансов, если ты будешь ездить туда, чем оставаться здесь, в одном доме с ней. Если бы я вздумал ухаживать за какой-нибудь девушкой, то, разумеется, приятнее было бы, если бы она была поближе ко мне, находилась бы со мной в одном доме. Мне кажется, лучше этого ничего не может быть в мире. У нас составились бы танцы и тому подобное. Но что же делать? Я не мог заставить ее приехать сюда.

– Кто же говорит об этом! Разумеется, не могли.

– Леди Джулия полагает, что в этом ничего еще нет дурного. Ты должен съездить туда, и постарайся, если можно, склонить мать на свою сторону. Я говорю, как понимаю, ты, пожалуйста, не сердись на меня.

– Можете быть уверены, что никогда не рассержусь.

– Я полагаю, что она все еще любит этого Кросби. Конечно, после его низкого поступка она не может любить его очень нежно, это в натуральном порядке вещей, – но она, я знаю, затрудняется признаться, что любит тебя лучше, чем любила его. Вот это-то признание и нужно вынудить.

– Я хочу, чтобы она призналась, что согласна быть моей женой… со временем.

– А если она согласится, так ты будешь требовать, чтобы время это не было отдаленным, не так ли? Я убежден, что ты уговоришь ее. Бедная девушка! Зачем ей сокрушать свое сердце, когда такой молодец, как ты, с большою радостью готов сделать ее счастливою женщиной?

В этом роде граф говорил Имсу, пока последний почти совсем убедился, что на его пути исчезли все затруднения. «Возможное ли дело, – спрашивал Джонни самого себя, ложась спать, – что через две недели Лили Дель согласится видеть во мне своего будущего мужа?» Потом он вспомнил день, в который Кросби с двумя дочерями мистрис Дель приезжал в дом его матери, когда Джонни, в душе своей, переполненной горечью, дал себе клятву считать Кросби вечным врагом. После того дела приняли у Джонни благоприятный оборот, и он перестал уже питать к Кросби сильную злобу. На платформе Паддингтонской станции он покончил с ним все расчеты. Джонни чувствовал, что, если Лили примет его предложение, он в состоянии будет пожать руку Кросби. Этот эпизод в его жизни и в жизни Лили был очень грустный, но он приучил бы себя смотреть на прошедшее без сожаления, лишь бы только Лили убедилась, что судьба, наконец, наделила ее лучшим из двух ее поклонников.

– Я боюсь, что она не в состоянии будет забыть его, – говорил Джонни графу.

– Напротив, – отвечал граф, – она будет рада забыть его, если ты сумеешь принудить ее начать эту попытку. Само собой разумеется, сначала это было очень больно и обидно – весь свет узнал об этом, но, бедная девушка, – не убивать же ей себя во всю свою жизнь из-за этого! Если ты будешь действовать с некоторою уверенностью, то я нисколько не сомневаюсь в твоем успехе. На твоей стороне все – и сквайр, и мать, и вообще все и всё.

Слыша такие слова, мог ли Джонни не надеяться и не быть уверенным? В то время как он уютно сидел перед камином своей спальни, он решил, что все будет так, как сказано графом. Но на другое утро, когда он встал и дрожал после холодной ванны, в нем уже не было той уверенности. «Разумеется, я пойду к ней, – говорил он самому себе. – И откровенно расскажу ей все, но я заранее знаю, что она ответит: она скажет, что не может позабыть его». И в чувствах его уже не было такого дружелюбия к Кросби, как накануне.