Мигель Сильва - Мертвые дома

Отец был земледельцем, скотоводом, коммерсантом. На его асьенде между Ортисом и Сан-Франсиско-де-Тиснадос росли табак и кофе и стояла ферма с пятьюдесятью дойными коровами. Кармен-Росу однажды возили туда, когда она болела коклюшем. Но от этой поездки у нее сохранилось только два приятных воспоминания: цветущий букаре, алеющий на зеленом просторе кофейной плантации, и жалобное мычание телят, требовавших вымени. И еще она помнила, как задыхалась от кашля, уткнувшись в юбки матери.

Помимо асьенды и фермы, у дона Касимиро Вильена был в Ортисе магазин «Серебряная шпора», помещавшийся в угловой части дома с выходами на боковую улицу и на площадь Лас-Мерседес. И везде он трудился с редким прилежанием. Он вставал затемно, садился на коня, которого седлал Олегарио, и с рассветом приезжал на ферму, чтобы проследить за дойкой коров и самому принять в ней участие. Он сам вел все счета и точно знал количество кустов кофе и табака, место, где они высажены, и сколько они дают при каждом сборе. Он ездил на муле до Вилья-де-Кура, чтобы продать продукты и закупить товары для магазина, а когда бывал дома, становился за прилавок, сменяя Олегарио.

— Полкило сала, дон Касимиро! — и он отпускал сало.

— Два торко [2] Род водки. — Здесь и далее примечания переводчиков. , дон Касимиро! — и он наливал в стаканчики водку.

— Одну вару ситца, дон Касимиро! — и он отмерял вару ситца.

А когда в лавке не находилось никакого дела или же было воскресенье, дон Касимиро вытаскивал гвозди из ящиков, мастерил Табуреты и подставки, лечил кур от типуна или разбирал испорченный будильник и чинил его.

Кармен-Роса помнила лишь заключительные фазы этой неустанной лихорадочной деятельности. Оттого что отец всегда делал что-то полезное, он представлялся ей не живым существом со слабостями и немощами, а сложной машиной, которая только внешне походит на человека.

Потом разразилась «трагедия». Это случилось в эпидемию испанской чумы, когда окончилась война в Европе. На несчастное селение, уже опустошенное малярией и гематурией, на сухую землю, изъеденную язвами, чума набросилась, как стервятник на агонизирующее животное. Умирало по пять, по семь, по пятнадцать человек в день, и никто не знает, где и кем они были похоронены. Многие целыми семьями в страхе бежали прочь, бросив дом, вещи, хозяйство, собак. С тех пор Ортис окончательно приобрел свой ужасный облик — облик покинутой деревни, города, уничтоженного катаклизмом, из пьесы с привидениями.

Дон Касимиро Вильена заболел. Его свалила с ног такая высокая температура, что ее невозможно было измерить термометром; нельзя было дотронуться до кожи больного — она обжигала, как камни раскаленного очага. Через несколько часов после того, как этот неугасимый внутренний пожар начал пожирать больного, у него открылся бред. Дон Касимиро бормотал несвязные фразы, рассказывал случаи, которых никогда не было, в углах комнаты ему чудились призраки.

— Уйди от меня, душа Хулиана Карабаньо, уйди от меня!

Он даже выкрикивал непристойные слова, каких донья Кармелита никогда раньше не слыхала, да и теперь не могла уразуметь. Потрясенная, она сидела, скорчившись, в плетеном кресле и вверяла себя душам чистилища.

Наконец, спустя много дней, в течение которых больной сгорал, как свеча, лихорадка отступилась. Но безумие, бред и отупение не покинули его. Дон Касимиро Вильена перестал быть самим собой и превратился в тень, которая бродила по галерее дома, издавая какие-то нечленораздельные звуки или произнося бессвязные слова.

Донья Кармелита утверждала, что истинной причиной «трагедии» была не чума и не лихорадка, а непостижимая озабоченность дона Касимиро большими и малыми проблемами мира сего — его чрезмерное усердие в работе, недосыпание и тревожные мысли, которые его одолевали. Донья Кармелита мыла его, одевала и кормила с ложечки, как ребенка. Она на свой лад толковала его непонятное мычание и вела с ним странные беседы:

— Я думаю, Касимиро, что нам нужно по любой цене сбыть штуку белого товара, которая осталась в «Серебряной шпоре». Турок Самуэль, что раз в месяц проезжает через Ортис, продает свой товар дешевле и в рассрочку.

— Умм! — бессмысленно мычал дон Касимиро.

— Я рада, что ты согласен, дорогой, — невозмутимо продолжала она. — Я хотела также посоветоваться с тобой насчет Мартики. Она все такая же плаксивая и плохо ест. По-моему, девочке нужно укрепляющее средство, хорошо бы заказать в Сан-Хуане…