Генри Фильдинг - История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса

- О, - сказал Адамс, - если хотите, я вам прочитаю две-три речи для образца.

Но Барнабас, которому проповеди надоели не меньше, чем лавочнику фиги, поспешил отклонить это предложение и посоветовал Адамсу отдать свои проповеди в руки книгопродавца; пусть Адамс оставит свой адрес, сказал он, и ему нечего беспокоиться - ответ придет незамедлительно. И конечно, добавил он, можно без тени опасения доверить их книгопродавцу.

- О да, - сказал книгопродавец, - будь это даже пьеса, которая прошла на сцене двадцать вечеров кряду, уверяю вас, она была бы в сохранности.

Последние слова никак не пришлись Адамсу по вкусу; ему, сказал он, прискорбно слышать, что проповеди приравнивают к пьесам.

- А я и не приравниваю, боже упаси! - вскричал книгопродавец, - хотя, боюсь, цензура скоро приведет их к тому же уровню; впрочем, недавно, я слышал, за одну пьесу уплачено было сто гиней.

- Тем позорнее для тех, кто заплатил! - вскричал Барнабас.

- Почему? - сказал книгопродавец. - Они на ней выручили не одну сотню.

- Но разве безразлично, - молвил Адамс, - посредничать ли при подании человечеству добрых поучений или дурных? Разве честный человек не согласится скорей потерять свои деньги на одном, чем заработать на другом?

- Если вы сыщете таких людей, я им не помеха, - отозвался книгопродавец, - но я так сужу: тем лицам, которые зарабатывают произнесением проповедей, им-то как раз и пристало бы нести убытки от издания оных; а для меня - какая книга лучше всего раскупается, та и есть самая лучшая; я вовсе не враг проповедей, - но только они никак не раскупаются; проповедь Уайтфилда я так же рад издать, как любой какой-нибудь фарс.

- Кто печатает такую еретическую мерзость, того надо повесить, говорит Барнабас. - Сэр, - добавил он, обратившись к Адамсу, - писания этого человека (не знаю, попадались ли они вам на глаза) направлены против духовенства. Он хотел бы низвести нас к образу жизни первых веков христианства, да и народу внушает ложную мысль, что священник должен непрестанно проповедовать и молиться. Он притязает на буквальное якобы понимание Священного писания и хочет убедить человечество, что бедность и смирение, предписанные церкви в ее младенчестве и являвшиеся только временным обличием, присвоенным ею в условиях преследования, якобы должны сохраняться и в ее цветущем, упрочившемся состоянии. Сэр, доктрины Толанда, Вулстона и прочих вольнодумцев и вполовину не так вредоносны, как то, что проповедует этот человек и его последователи.

- Сэр, - отвечал Адамс, - если бы мистер Уайтфилд не шел в своей доктрине дальше того, что вами упомянуто, я бы оставался, как и был когда-то, его доброжелателем. Я и сам такой же, как и он, ярый враг блеска и пышности духовенства. Равно как и он, под процветанием церкви я отнюдь не разумею дворцы, кареты, облачения, обстановку, дорогие яства и огромные богатства ее служителей. Это, несомненно, предметы слишком земные, и не подобают они слугам того, кто учил, что царствие его не от мира сего; но когда Уайтфилд призывает себе на помощь исступление и бессмыслицу и создает омерзительную доктрину, по которой вера противопоставляется добрым делам, тут я ему больше не друг; ибо эта доктрина поистине измышлена в аду, и можно думать, что только диавол посмел бы ее проповедовать. Можно ли грубее оскорбить величие божье, чем вообразив, будто всеведущий господь скажет на том свете доброму и праведному: "Невзирая на чистоту твоей жизни, невзирая на то, что ты шел по земле, неизменно держась правил благости и добродетели, - все же, коль скоро ты не всегда веровал истинно ортодоксальным образом, недостаточность веры твоей ведет к твоему осуждению!" Или, с другой стороны, может ли какая-нибудь доктрина иметь более гибельное влияние на общество, чем убеждение, что ортодоксальность веры послужит добрым оправданием для злодея в Судный день? "Господи, - скажет он, - я никогда не следовал твоим заповедям, но не наказывай меня, потому что я в них верую".

- Полагаю, сэр, - сказал книгопродавец, - ваши проповеди иного рода?

- Да, сэр, - ответил Адамс, - почти каждая их страница, скажу с благодарностью господу, заключает в себе обратное, - или я лгал бы против собственного мнения, которое всегда состояло в том, что добрый и праведный турок или язычник угоднее взору создателя, чем злой и порочный христианин, хотя бы вера его была столь же безупречно ортодоксальна, как у самого святого Павла.

- Желаю вам успеха, - говорит книгопродавец, - но прошу меня уволить, потому что у меня сейчас так много товара на руках... и, право, я боюсь, среди торговцев вы не легко найдете охотника на издание книги, которая будет, несомненно, осуждена духовенством.