Уильям Фолкнер - Город

- Вон он. Я его только что видел.

- Где? - спросил кто-то.

- Нырнул вон в тот переулок, - сказал Рэтлиф.

И мы все поглядели на переулок. Он вел с окраинной улицы на площадь, и Гровер Кливленд мог пройти туда задами напрямик от своего жилья. Но тут он вышел к нам, уже быстрым шагом. Формы, как мистер Коннорс, он не носил, ходил в штатском, и его пиджак топорщился поверх рукоятки револьвера, а из бокового кармана торчала дубинка, и сейчас он торопливо шел по улице, высоко вскидывая ноги, как кошка на горячей плите. И если вы думаете, что дознание проводил мистер Коннорс или даже мистер Хэмптон, наш шериф, то вы ошибаетесь. Это делал сам дядюшка Билли. Сначала Гровер Кливленд пробовал запираться. Потом стал врать. А потом прекратил сопротивление.

- Здравствуй, сынок, - сказал дядюшка Билли. - Очень жаль, что пришлось разбудить тебя в такое время, среди ночи, только чтобы задать тебе несколько вопросов. Первый вопрос: где ты, примерно говоря, был прошлой ночью, ровно в половине одиннадцатого, примерно говоря?

- Кто, я? - сказал Гровер Кливленд. - Там, где всегда бываю в это время: стоял вон на том углу, у дверей полицейского участка, на случай, ежели понадоблюсь кому из тех, кто пойдет с последнего сеанса в кино, скажем, ежели машину угнали или же шина спустила...

- Так, так, - сказал дядюшка Билли. - И все же ты не видел свет в моей аптеке и этих двух мерзавцев...

- Погодите-ка, - сказал Гровер Кливленд. - Я совсем позабыл. Когда я увидел, что народ начинает выходить с последнего сеанса, я поглядел на часы - было половина одиннадцатого или, может, без двадцати пяти одиннадцать - и решил пойти закрыть "Голубого гуся", чтобы, покуда мне делать нечего, управиться с этим. - "Голубой гусь" - это негритянский кабачок около хлопкоочистительной машины. - Я позабыл, - сказал Гровер Уинбуш. - Вот где я был.

Дядюшка Билли ничего на это не сказал. Он только повернул голову и крикнул: - Уолтер! - Вошел Уолтер. Его дед до поражения южан принадлежал деду дядюшки Билли, и они с дядюшкой Билли были почти ровесники и очень похожи, только Уолтер вместо морфия употреблял медицинский спирт всякий раз, как дядюшка Билли оставлял ключи и отворачивался, и, пожалуй, Уолтер был еще вспыльчивей и раздражительней. Он вышел из задней комнаты и сказал:

- Кто меня зовет?

- Я, - сказал дядюшка Билли. - Где ты был вчера в половине одиннадцатого?

- Кто, я? - сказал Уолтер, совсем как Гровер Кливленд, только сказал он это так, словно дядюшка Билли спросил у него, где он был, когда доктор Эйнштейн создал свою теорию относительности. - Вы говорите - вчера? сказал он. - А вы думаете где? Дома, в постели...

- Ты был в этом растреклятом кабаке, в "Голубом гусе", где сидишь каждый вечер, покуда Гровер Уинбуш не повыгоняет всех черномазых и не закроет его, - сказал дядюшка Билли.

- Ежели вы сами все знаете, так зачем спрашивать? - сказал Уолтер.

- Ну ладно, - сказал дядюшка Билли. - В котором часу мистер Уинбуш закрыл вчера ваш кабак? - Уолтер стоял и моргал. Глаза у него всегда были красные. Он делал в старой ручной мороженице мороженое, которое дядюшка Билли продавал со стойки с газировкой. Делал он это в подвале: там было темно и холодно и была всего одна дверь, выходившая в переулок за аптекой, и он сидел впотьмах и крутил мороженицу, так что прохожие только и видели его красные глаза, не злобные, не дикие, а просто опасные, как у дракона или крокодила, - не дай бог, споткнешься и попадешь к нему, в его царство. Он стоял и моргал. - В котором часу Гровер Уинбуш закрыл "Голубого гуся?" - спросил дядюшка Билли.

- Я не дождался, ушел, - сказал Уолтер. И вдруг, - мы его до сих пор и не замечали, - словно из-под земли вырос мистер Хэмптон, стоит и тоже глядит на него. Он не моргал, как Уолтер. Он был большой, с большим животом и маленькими бесцветными колючими глазками, которым, казалось, и моргать-то незачем. Теперь он глядел уже на Гровера Кливленда.

- То есть как это "не дождался"? - спросил он Уолтера.

- Сто чертей, - сказал дядюшка Билли. - Да он никогда не вылазит из этого проклятого кабака, с самого открытия и до тех пор, покуда не погасят свет.

- Знаю, - сказал мистер Хэмптон. Он все еще глядел на Гровера Кливленда своими бесцветными колючими немигающими глазками. - Я слишком долго был здесь шерифом и начальником полиции. - И он сказал Гроверу Кливленду: Где вы были вчера вечером, когда в вас была нужда? - Но Гровер Кливленд все еще пробовал вывернуться: надо отдать ему должное, хоть он и сам не верил в успех.