Теодор Фонтане - Эффи Брист

-- На меня лично это не действует. Вообще мой аппетит зависит только от меню.

Во время этого разговора они, согласно программе, оставили берег и направились к скамейке под защитой дюн с крайне примитивным столом из двух столбиков и доскк. Крузе, посланный вперед, уже сервировал его. Тут были бутерброды, нарезанное ломтиками холодное жаркое, к нему бутылка красного вина, а рядом с ней -- два хорошеньких изящных стаканчика с золотым ободком, какие привозят на память с курортов или со стекольных заводов.

Здесь сошли с лошадей. Крузе, привязавший поводья собственного коня к низкорослой сосне, стал прогуливать двух других лошадей по берегу, тем временем Крампас и Эффи сели за накрытый стол, откуда им в узком промежутке между дюнами открывался вид на берег и молы.

Ноябрьское солнце по-зимнему скупо бросало своя бледные лучи на море, еще волновавшееся после штормовых дней. Неумолчно шумел прибой. Временами налетал порыв ветра, донося до них клочья пены. Вокруг росла береговая трава. Светлая желтизна иммортелей резко отличалась от цвета песка, на котором они произрастали. Эффи хозяйничала за столом.

-- Сожалею, майор, что вынуждена подать вам эти бутерброды в крышке от корзинки...

-- Крышка от корзинки -- это еще не сама корзинка (Непереводимая игра слов. По-немецки "получить корзинку" означает "получить отказ").

-- Это приготовил Крузе. Ах, ты тоже здесь, Ролло. Но наши запасы не рассчитаны на тебя. Что мы с ним будем делать?

-- Я думаю, его надо угостить. Я, со своей стороны, хотел бы это сделать из благодарности. Видите ли, дражайшая Эффи...

Эффи посмотрела на него.

-- Видите ли, сударыня, Ролло напомнил мне о том, что я хотел рассказать вам как продолжение истории Вицлипуцли или в связи с ней, только гораздо пикантнее, потому что это -- любовная история. Слышали вы когда-нибудь о некоем Педро Жестоком*?

-- Очень немного.

-- Это своего рода Синяя борода.

-- Вот и хорошо. Слушать такие истории интересней всего. Помните, мы однажды говорили о моей подруге Гульде Нимейер? Из всей истории она не знает ничего, кроме участи шести жен Генриха Восьмого*, тоже Синей бороды, если такого прозвища он заслуживает. В самом деле, эти шесть имен она знала наизусть. Вы послушали бы, каким тоном она говорила о них, особенно о матери Елизаветы. Она так терялась, словно очередь была за ней -- Гульдой... Но рассказывайте, пожалуйста, вашу историю о доне Педро...

-- Итак, при дворе дона Педро был один красавец, смуглый испанский рыцарь, носивший на груди крест Калатравы, приблизительно равноценный орденам "Черного Орла" и "Pour le m rite"* вместе взятым. Этот крест был неотъемлем у всех, снимать его не разрешалось, и вот этот рыцарь ордена Калатравы, которого, разумеется, тайно любила королева...

-- Почему "разумеется"?

-- Потому что речь идет об Испании.

-- Ах, да.

-- Так вот, этот рыцарь ордена Калатравы имел удивительно красивую собаку, ньюфаундленда. Хотя тогда их еще не знали; это ведь было за сто лет до открытия Америки. Ну, скажем, такую же великолепную собаку, как Ролло...

Ролло залаял, услышав свое имя, и завилял хвостом.

-- Так проходило время. Но Тайная любовь, которая, естественно, осталась не совсем тайной, превысила терпение короля. И поскольку он вообще не любил красавца рыцаря -- потому что не только отличался жестокостью, но был еще и завистливым бараном, или (если это выражение не совсем подходит для короля и еще менее для ушей моей милой слушательницы) был просто завистником,-- то он приказал тайно казнить рыцаря за его тайную любовь.

-- Не могу поставить это ему в вину.

-- Не знаю, сударыня. Но слушайте дальше. Самое интересное впереди, хотя я нахожу, что король превысил всякую меру. Итак, дон Педро лицемерно объявил, что хочет устроить празднество в честь бранных и других подвигов рыцаря. Был накрыт длинный-предлинный стол, за него уселись все гранды государства, а в самом центре -- король. Как раз напротив него было приготовлено место для виновника торжества, то есть для рыцаря ордена Калатравы. Но он не появлялся, хотя прошло уже много времени; тогда решили начать пир без него, а его место, место против короля, так и осталось незанятым.

-- Ну и что же?

-- Так вот, представьте себе, сударыня. Когда король, этот самый Педро, хотел подняться, чтобы лицемерно выразить свое сожаление по поводу отсутствия его "дорогого гостя", на лестнице послышались ужасающие вопли слуг, и, прежде чем успели опомниться, какое-то существо промчалось мимо длинного стола, вскочило на пустое кресло и положило на стол перед собой отрубленную голову. Ролло недвижно уставился на короля, тот сидел как раз напротив. Пес сопровождал своего господина в последний путь, и в тот момент, как топор опустился, преданное животное подхватило падающую голову, и вот теперь он, наш друг Ролло, сидит у длинного праздничного стола и обличает убийцу -- короля.