Роман Гари - Псевдо

И во всех легендах - смерть. Человечество стояло не просто на легендах - на мифах.

- А может, мне кого-нибудь убить? - спросил я.

- Не надо заходить так далеко, чтобы получить литературную премию.

- Премия тут ни при чем, я отказался. Но возьмем, к примеру, Раскольникова. Человек зарубил старушку с чисто литературной целью!

- Старина, Достоевский - гений. У вас же настоящего литературного таланта нет, вы просто рассказываете себя. Выписка из истории болезни.

- Тогда как сделать себе легенду?

- Хватит, Павлович, перепевать легенду о Христе в тысяча девятьсот семьдесят пятом году - всему есть предел. Никто вас распинать не собирается. Вы и в одиночку прекрасно справляетесь с этим делом.

- Это две совершенно разные вещи.

- Так вы решительно отказываетесь от премии?

- Отказываюсь.

- А ведь это большие деньги.

- Мне плевать на устои общества, а также на окружающую среду.

Адвокат смотрел мне прямо с глазу на глаз. В данный момент у меня их два: один, чтобы щуриться, другой, чтобы видеть. Как только зрение ухудшается, у меня сразу пятьдесят пар глаз, и во всех одна обыденность и повседневность, так, что просто ужас.

- Тогда все ясно. Я вас понял. Ясно? Понял? Меня?

- Переигрываете, Павлович. Вы все очень грамотно сделали. На единственном снимке лица нет, одни глаза, - так загадочней. Биографии нет. По слухам, которые вы не опровергли, вы ливанский террорист, в свободное время - подпольный акушер, по совместительству - сутенер, вас разыскивает французская полиция, и вы назначаете встречи в Копенгагене. Все отлично. Таинственность - лучшая легенда для писателя.

Перед отъездом из Парижа я позвонил Тонтон-Макуту. Рассказал ему про интервью в "Пуэн".

- Тебя спрашивали о том, помогал ли я тебе писать?

- Нет, а что?

- Ну как же, ты все-таки мой двоюродный племянник или вроде того.

- Да они знают.

- И не спросили, помогал ли я тебе хоть немножко?

- Нет.

Никогда я не слыхал такой выразительной тишины по телефону. А потом он признался - и сделал это так красиво, что стоит записать для потомства как один из его шедевров.

- Поразительно все же, как мало меня ценят во Франции, - сказал он. Подозревают Кено, Арагона, кого угодно, только не меня, а ведь ты мне так близок.

- Анри Мишо тоже не подозревают, а ведь он мне ближе тебя, да и талантливее всех.

- Согласен, - сказал он весело, - но все же...

- Хочешь, позвоню, попрошу добавить тебя к остальным?

- Нет, спасибо. Мне наплевать. Если никто не в состоянии понять, какие сейчас во Франции крупные писатели, тем хуже для Франции. Я это просто так, к слову...

Я ликовал. Еще одно немодное слово.

- Да не бери в голову. Ты же выше этого.

- Вот именно. Кстати, ты не забыл оставить за собой права на экранизацию?

- Да, папочка, сделал как ты советовал.

- Я просил тебя не называть меня папочкой. Этот поганый фрейдистский жаргон просто осточертел...

- Как-никак я вроде твой духовный сын? Следы влияния...

- Пошел ты.

Я был доволен. Я хорошо на него действовал, он молодел прямо по телефону, в нем снова, как раньше, были жизненные силы.

- Одним словом, права остались за мной. Настоящие деньги - это кино.

- Ты зацикливаешься на деньгах. - Я?

- Ты. Когда мысленно человек все время борется с деньгами, значит, на самом деле он только о них и думает.

- Знаю, знаю, диалектика. Но я не продался.

- Как это?

- Все пойдет на пользу.

- Кому?

- Комитету помощи и поддержки шлюх. Проституток, иначе говоря. Я спрошу у Уллы, нашей общей матери, у Джеки, у Сони, у некоторых других. Я даже решил создать Фонд защиты, поощрения и процветания шлюх Франции, там будут адвокаты и консультанты, и каждому будут платить по десять процентов моего гонорара. Чтоб все было солидно. Наши святые матери и сестры шлюхи сегодня наименее как бы вроде офальшивленная часть жизни. Шлюха - одна из самых настоящих вещей в мире. Вот почему все фальшивки - против шлюх. Прикройте эту грудь, что видеть мне невмочь. Их преследуют, потому что они говорят правду - чем могут, тем местом, где она скрывается, там, где она еще осталась чистой и незапятнанной. Шлюхи настолько выставляют себя, что даже не имеют права выставляться на выборах. Потому-то их и нет в парламенте, понимаешь?

- Мне казалось, что все, что тебе надо, Алекс, - это чтоб тебя не замечали... Никого не замечают.

- ...что ты не хотел выглядеть скрытым болтуном и идеалистом, как ты говоришь, ветрогоном. Если ты раздашь свои деньги по шлюхам, все поймут, что ты еще один безнадежный идеалист, ветрогон.