Ник Хорнби - Слэм

— Моя мама?

— Да.

— А тебе-то зачем знать — с кем моя мама встречается?

— А это уж не твое дело, — ответил он и покраснел.

Я ушам своим не поверил. Кроль вздумал приударить за моей мамой! Я внезапно представил себе картину: прихожу домой, а они свернулись вдвоем на софе и смотрят DVD. Ничего с собой поделать не смог — улыбнулся. Мама парней себе не очень-то ловко подбирает, но не дура же она совсем...

— Что смешного-то? — обиделся Кроль.

— Не, ничего... Только... Сколько моей маме лет, как ты думаешь?

— А я почем знаю.

— Ну, скажи навскидку.

Он уставился в пространство, как будто хотел там что-то разглядеть.

— Двадцать три? Двадцать четыре?

Тут я даже не рассмеялся. Не думал, что Кроль совсем богом убитый.

— Ну, — говорю я, — подсказка. Сколько лет мне?

— Тебе?

Он не мог врубиться, какая тут связь.

— Да, мне.

— Не зна...

— Ладно. Мне пятнадцать.

— Ну и чего?

— А того, что ей было двадцать лет, когда она меня родила.

Сколько ей было на самом деле, я говорить не собирался. А вдруг это бы его не отпугнуло.

— Ага... — Внезапно до него доперло: — Ох, парень. Так она ж твоя мамка! Я как-то не въехал. То есть, в смысле, я знал, что она твоя мамка, но я, знаешь, никогда годки не считал... Упс... Не говори ей, что я спрашивал, ладно?

— Почему? Ей приятно будет.

— Да, но знаешь... Тридцать пять. Это ж такая безнадега, наверное. Да и не хочу я с тридцатипятилетней девушкой...

Я пожал плечами.

— Ну, на нет и суда нет.

Вот так вот. Понятно, о чем я, да? Кроль не один такой. Другие мои кореша такого не трепанут, конечно, но я же все понимаю по тому, как они говорят о ней, что, мол, в хорошей форме. Я-то этого не вижу, но, если речь идет о ближайшем родственнике, этого никогда не видишь, правда? Хотя не важно, что я думаю. Фишка в том, что у меня мама тридцати одного года, которая нравится парням — парням моего возраста.

А вот еще одна вещица, о которой я хотел сказать. История эволюции моей семейки, насколько я знаю, всегда повторялась. Опять и опять. Кто-либо — мама, папа, дед — представлял себе, что раз в школе у него все идет хорошо, то потом он поступит в колледж и затем деньжат заработает. А вместо этого они совершали какую-нибудь глупость, и потом всю оставшуюся жизнь только и делали, что исправляли эту ошибку. Иногда кажется, что у детей всегда все выходит лучше, чем у их родителей. Знаете, как бывает: папаша шахтер, ну или что-нибудь эдакое, а сын его играет в Первой лиге, или становится поп-идолом, или изобретает Интернет. Послушаешь такие истории — и мерещится, что весь мир идет в гору. Но в нашей семье все вечно срывались с первой же ступеньки. Честно говоря, они и лестницу-то обычно найти не могли.

Думаю, и так ясно, какую промашку совершила в прошлом моя тридцатиоднолетняя мама, да и мой тридцатидвухлетний папа вместе с ней. Мамин папа допустил оплошность вот какую: он возомнил, что будет футболистом. Ну и кучу денег загребет. Ему предложили место в команде «Квин Паркс Рейнджеров» — это когда «Рейнджеры» были хорошей командой. Ну, он бросил школу, подписал контракт с ними и поиграл там пару лет. Сейчас руководство команды заставляет молодых парней сдавать экзамены, так что, если они вылетают из команды, у них что-то еще остается за душой. А его никто ничего не заставлял делать, ну он и оказался в восемнадцать лет на улице, ничего не зная и не умея. А мама говорила, что хотела поступить в университет, а вместо этого вышла замуж накануне своего семнадцатилетия.

Поэтому все решили, что я собираюсь сделать какую-нибудь глупость из-за скейтинга, а я им ответил, что этого при всем желании не получится. Тони Хоук стал профи в четырнадцать лет, но даже в Калифорнии он долго не мог этим заработать на жизнь. А как я могу стать профи в Айлингтоне? Кто мне платить-то будет? И за что? После они перестали волноваться по этому поводу и стали переживать из-за школы. Я понимал, как много это для них значит. Хотя для меня тоже. Я хотел быть первым в нашей семье, кто научится какому-то ремеслу, еще будучи в школе. (Моя мама научилась позже, но это потому, что она бросила школу, когда родила меня.) Я должен был нарушить эту неписаную закономерность. Миссис Джиллетт спросила меня, хочу ли я изучать в колледже живопись и дизайн. Это круто! Я побежал прямо домой и поделился новостью с мамой. Сейчас думаю: лучше бы я этого не делал.

Алисия ходила в другую школу. Мне это нравилось. Я уже встречался с девчонками из моей школы, однако как-то это выходило по-детски. Они пишут тебе записочки, и, даже если они не в твоем классе, ты сталкиваешься с ними по пятьдесят раз на дню. Девчонка успевает тебе надоесть, прежде чем ты с ней толком пообщаешься. Алисия училась в школе Сент-Мэри, и мне интересно было слушать ее рассказы об учителях, которых я не знал, и о ребятах, которых не встречал. Больше тем для беседы, в общем. С ума сойдешь от скуки, если рядом с тобой человек, который знает каждую родинку на физиономии Даррена Холмса.