Бертрам Глас - История розги (Том 2-3)

Около широкого и низкого дивана, служившего ему, как объяснил Виктор, постелью, стоял большой массивный дубовый стул для моления, обитый дорогим шелковым трипом малинового цвета.

Анжель, указывая на этот стул, сказала, улыбаясь насмешливо: "Вы на нем творите молитвы?"

Он загадочно улыбнулся и ответил:

- Нет, не я, но случается, что мои посетительницы молятся на нем, и очень горячо.

Она захохотала, хотя была охвачена каким-то необъяснимым беспокойством при этих словах, самих по себе ничего не значащих, но которым придавала странное значение особенная интонация, с которой произнес их Виктор. Впрочем, это впечатление скоро исчезло; Виктор сделался нежным, несколько раз поцеловал, очень мило шепнул ей, не хочет ли она помыть руки, и проводил ее в туалетную комнату. Когда вернулась оттуда, он опять стал ее целовать и умолять, чтобы она разделась, на что Анжель тотчас же согласилась. Пока она раздевалась, Виктор принес подушки, простыни и одеяло; затем постелил на диване. Когда она была уже в одной рубашке и собиралась нырнуть в приготовленную постель, то удивилась, что он не раздевается, а потому, шутя сказала ему: "Надеюсь, вы не думаете остаться в вашем костюме?"

Он посмотрел на нее искоса и, делая вид, что не слыхал ее вопроса, прошептал:

- Ну, а ваши молитвы... Вы должны помолиться теперь...

Снова у ней сжалось сердце от невольного страха.

- Что за глупые шутки! - сказала она несколько свысока и отступила назад.

Но он одним прыжком был около нее, схватил ее не особенно грубо, но с большой силой, и, подтащив ее к стулу, поставил на нем на колени.

- Молись, говорю тебе, изволь сейчас молиться!

Тогда уже окончательно Анжелью овладел ужас.

- Пусти меня! - заорала она во все горло. - Я хочу уйти, вы сумасшедший!

В ту же минуту она почувствовала, что ее привязывают к стулу в положении не на коленях, а верхом, с лицом, обращенным к спинке. Откуда-то появились веревки, прикрепленные к стулу. Ими он крепко привязал ее под мышки и за талию.

Анжель рвалась, кричала, ругалась и даже кусалась, но Виктор, по ее словам, поднял ей обе руки вверх я крепко связал кисти рук.

- Молись! Молись! - повторял он без перерыва, улыбаясь и с горящими глазами.

Она продолжала кричать, браниться и, наконец, стала умолять отпустить ее.

- Напрасно кричишь, все равно никто тебя не услышит! - При этом он указал на тяжелые занавеси.

Тогда Анжель заорала нечеловеческим голосом:

- Спасите, меня убивают!

Виктор только расхохотался и сказал:

- Да нет же, ты с ума сошла, я тебя обожаю и после ты меня сама за все поблагодаришь!

"Подняв мне рубашку и приколов ее вверх, он несколько раз погладил мое обнаженное тело, произнося голосом, уже задыхающимся от радости:

- Да! Я верно угадал, что у тебя дивные ягодицы!

Я уже молчала, - говорит Анжель, - сообразив, что ничего не поделаешь, и решила наблюдать, что будет дальше. Я заметила, что у Виктора возбуждение все росло и росло, и втайне ласкала себя надеждой, что он скоро меня отвяжет и отнесет на диван, где будет умолять о прощении. Но он вдруг бросился к коллекции бичей, схватил один из них и, подойдя ко мне, стал меня сечь что есть мочи. Тут уже я от боли стала орать во всю глотку. Когда он наконец остановился и отвязал меня, то я, подойдя к зеркалу, увидала, что вся была исполосована темно-красными рубцами, припухшими, местами сочилась кровь. Но отвязал он меня, когда я уже немного успокоилась. С нежностью самой усердной сестры милосердия он обмыл мне все иссеченные места, но со мною сделался истерический припадок, и я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то увидала, что лежу на диване рядом со своим палачом. Я, конечно, с ужасом вскочила. Но он меня взял в руки, стал умолять простить, целовать, ласкать...

Одним словом, когда я уходила, то не только простила его, но пообещалась даже придти навестить такого оригинального любовника, взяв с него клятву, что он не позволит себе дойти до той же степени увлечения, как в этот раз.

Он сдержал свое обещание легко, так как на него находило подобное опьянение только с женщиной, которую он встречал в первый раз.

Обыкновенно, женщин, которые приходили к нему во второй и последующие разы, он подвергал банальной флагелляции, т. е. сек розгами или плетью, но несильно, редко до крови, затем следовал нормальный коитус.

Анжель оставалась его любовницей около восемнадцати месяцев, не столько влюбленная, сколько загипнотизированная этим человеком. К нему влекли, против даже ее желания, его ласки бичом или розгами, хотя она испытывала от ударов больше ужаса, чем счастья.