Эрнст Гофман - Тайны (Продолжение рассказа 'Ошибки')

- О зачем я родился на свет и зачем пережил я этот день! - вскричал барон трагически, когда оба, и он и ротмистр, остановились перед его домом. - Черт бы побрал, - продолжал он, ударяя кулаками себя по голове, - и верховую езду, и лошадей... Что за унижение должен был я пережить сегодня!..

- Ты увидишь - возразил ему ротмистр спокойно и развязно, - что все, что ты приписываешь верховой езде и благородной лошадиной породе, случилось исключительно по твоей вине. Если бы ты спросил меня, может ли моя лошадь выдержать демонские проклятия, я бы ответил тебе "нет!", и ничего бы не случилось.

Ужасное подозрение вкралось в душу барона против Шнюспельпольда, которого он, к своему ужасу, заметил между гостями Симсона."

"Господин Барон!

Вчерашняя ваша выходка перед моим садом была только отвратительна и смешна. Никто не может чувствовать себя оскорбленным, и только вы стали предметом насмешек. Тем не менее мы оба, моя дочь и я, просим вас в будущем не посещать нашего дома. В очень скором времени возвращусь я в город, и если вам, уважаемый барон, придется производить какие-нибудь денежные операции, прошу не забывать моей конторы. Остаюсь преданный вам и пр. Берлин... числа...

Натанаэль Симсон,

за себя и за свою дочь Амалию Симсон".

ШЕСТОЙ ЛИСТОК

И на этот раз представляется удобным соединить вместе три листка, так как они образуют в некотором роде конец приключения, случившегося с бароном Теодором фон С. и прекрасной гречанкой. На первом листке сохранилось черновое письмо, написанное канцелярским заседателем Шнюспельпольдом барону. Письмо это было следующего содержания:

"Высокоблагородный г-н барон!

Наконец, благодаря темным силам, я могу исторгнуть вас из вашего безутешного состояния и предсказать вам вперед удачу чар, которые закрепят мое и ваше счастье. Как я уже сказал, созвездия благоприятствуют вам. То, что для другого послужило бы источником крупных неудач, привело вас к цели. Именно ваша нелепая выходка в саду Симсона, которой я был по необходимости свидетелем, порвала сети, раскинутые вам коварным стариком. К этому следует присоединить и то, что вы последние четырнадцать дней строго соблюдали мои предписания, никуда не выходили и не уехали в Мекленбург.

Хотя первое произошло, собственно, от того, что, после вашей последней выходки, всюду, где вы показывались, над вами все смеялись, а последнее потому, что вы ожидали получения денег; но это все равно... В будущую ночь на равноденствие, то есть в ночь с сегодняшнего дня на завтра, будут завершены чары, которые навсегда привлекут к вам княжну, и она уже никогда вас не покинет. С ударом двенадцати часов будьте одетым в греческий костюм в Тиргартене, у статуи Аполлона, и там совершится ваш союз, который через несколько дней надо будет освятить торжественным обрядом в греческой церкви...

Необходимо, чтобы вы во время церемонии в Тиргартене держались терпеливо и повиновались только моим знакам. Итак, в эту ночь ровно в двенадцать часов я жду вас в греческом костюме. С почтением и пр."

(Доставить по месту жительства).

Второй листок написан мелким, неразборчивым почерком, не встречающимся на других листках, и содержит в себе следующий рассказ:

"На той самой скамейке Тиргартена близ статуи Аполлона, на которой барон Теодор фон С. нашел таинственный бумажник, он сидел, закутанный в плащ, с греческим тюрбаном на голове. Из города доносились удары колокола. Пробила полночь. Резкий осенний ветер зашумел в деревьях и кустарниках, ночные птицы с криком летали в сыром воздухе, тьма становилась все чернее и когда месяц на минуту прорезал облака и осветил своими лучами парк, он принял такой вид, как будто в аллеях замелькали страшные привидения и начали свои безобразные игры и неясные, тихие разговоры... На барона, сидевшего в глубоком уединении, напал страх.

- Так-то начинается, - сказал он, - обещанный мне праздник любви? О вы, святые силы небес! Если бы при мне была моя охотничья фляга с ямайским ромом! Она бы могла висеть у меня на шее, не нарушая стиля греческого костюма. С каким бы наслаждением я, в качестве свободного охотника, глотнул этого напитка и...

Но тут невидимые руки внезапно стащили с плеч барона его плащ. В ужасе вскочил он и хотел было бежать, но в то же время в лесу раздались мелодичные звуки; дальнее эхо отозвалось в ночи; свист ночного ветра стал мягче, месяц победоносно выглянул из туч, и при его свете барон увидел высокую, величественную, закутанную в плащ фигуру.