Оливер Голдсмит - Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на востоке

Письмо XLIII

[Апострофа в связи с предполагаемой смертью Вольтера.]

Лянь Чи Альтанчжи - Фум Хоуму,

первому президенту китайской Академии церемоний в Пекине.

До нас дошло известие, что скончался Вольтер {1} - европейский поэт и философ! Теперь он уже недосягаем для многочисленных своих врагов, которые при его жизни всячески поносили его творения и порочили егорепутацию. Едва ли сыщется в его последних сочинениях страница, которая не говорила бы о муках сердца, кровоточащего от незаслуженных обвинений. Блажен он, избегнув теперь хулы и покинув мир, который не был достоин ни его самого, ни его книг.

Пускай другие, друг мой, возлагают панегирики на катафалки сильных мира сего, я же скорблю, когда человечество несет вот такие утраты. Когда умирает философ, я считаю, что потерял заступника, наставника и друга, мир же, по моему убеждению, теряет утешителя среди бедствий, чинимых честолюбием и войной. Каждый день природа в изобилии производит тех, кто может исправно нести государственные обязанности, но она скупится на рождение высоких умов, и за сто лет она не всегда дарит миру хотя бы единственного гения, дабы просветить и возвысить выродившийся век. С непомерной щедростью природа творит королей, правителей, мандаринов, ханов и придворных, но, произведя однажды на свет мозг

Конфуция, она отдыхает три тысячи лет. И хорошо делает, затем что дурной мир оказал мудрецу дурной прием.

Чем объяснить, друг мой, недоброжелательность, которая преследует по пятам великого человека до гробовой доски? Откуда эта дьявольская страсть отравлять жизнь тем, кто хочет сделать нас мудрее и счастливее?

Когда я вспоминаю о судьбе философов, в разное время радевших о просвещении человечества, то, говоря по правде, преисполняюсь самого Нелестного мнения о человечестве. Когда я читаю о бичевании Мен-цзы {2}, пытках Цинь {3}, чаше Сократа {4} и ванне Сенеки {5}, когда слышу о гонениях на Данте {6}, заточении Галилея {7}, об унижениях Монтеня {8}, об изгнании Картезия {9} и клеветах на Бэкона {10}, о том, что даже Локк {11} и тот не избежал хулы, когда я размышляю обо всем этом, то, право, теряюсь в догадках, чего в людях больше - невежества или подлости.

Если ты захочешь узнать о Вольтере по отзывам газетных писак и безграмотных сочинителей, то увидишь, что все они изображают его каким-то чудищем с мудрой головой и порочным сердцем, так что сила его ума и низменные устремления составляют отвратительный контраст. Но полюбопытствуй, что пишут о нем писатели, вроде него самого, и он явится тебе совершенно другим человеком. Из их описаний ты увидишь, что ему были свойственны доброта, сострадательность, величие духа и еще многие добродетели. Люди, которые, очевидно, знали его лучше других, говорят об этом в один голос. Державный Пруссак {Философ из Сан-Суси {12}.}, Д'Аржанс {Автор "Китайских писем" {13}.}, Дидро {Глава энциклопедистов.}, Даламбер {14} и Фонтенель, словно соревнуясь, рисуют его другом людей и покровителем молодых талантов.

Стойкая верность тому, что он почитал справедливым, и благородное презрение к лести - вот основа характера этого великого человека. Эти качества породили его замечательные достоинства и немногие слабости. Он был человеком пылким в дружбе и беспощадным во вражде, и все пишущие словно проникаются тем же духом и отзываются о нем либо с восторгом, либо с ненавистью. Впрочем, можно ли оставаться равнодушным к характеру столь выдающегося человека? Тут каждый читатель неизбежно должен стать либо врагом, либо поклонником.

Свой славный путь Вольтер начал восемнадцатилетним юношей, но уже тогда он был автором трагедии {15}, заслуживающей всяческого одобрения. Получив небольшое наследство, он сохранял независимость в свой продажный век и поддерживал достоинство просвещения, своим примером показывая современным ему писателям, как следует презирать милости знатных. За сатиру на королевскую любовницу {16} его изгнали из родной страны. Он принял должность историографа французского короля, но тотчас отказался от нее, едва понял, что она дарована ему с целью превратить его в первого придворного льстеца.

Великий Пруссак, пригласивший его к себе, дабы он служил украшением королевства, был достаточно умен, чтобы ценить его дружбу и извлекать пользу из философских наставлений {17}. При дворе этого государя Вольтер прожил до тех пор, пока козни, дотоле не известные миру, не принудили его покинуть эту страну. Его собственное счастье, счастье монарха, сестры монарха {18} и части двора сделали его отъезд необходимым.