Вольфганг Шрайер - Похищение свободы

— …Совсем спятили, идиоты! Безграмотные люди! Помоги-ка отцу, передай вот это. Я этого сделать не могу, иначе они меня сожрут. Под революцией они понимают разрушение…

Луиш вскочил на крышу автомобиля, и вмиг от его храбрости не осталось и следа. Сверху все выглядело гораздо драматичнее, ведь собравшиеся здесь люди прибыли издалека. Как же помочь им понять, что они заблуждаются? Как убедить их разойтись по домам? Они же не хотят ничего слушать…

Луиш выпрямился и закричал:

— Внимание! Мужчины, я хочу вам кое-что сказать. Послушайте! — Почему, собственно, он обратился к мужчинам? Не нашел синонима обращению «дамы и господа»? Обращение «товарищи» к ним не очень-то подходило, да и приспосабливаться не стоило.

Но именно в обращении заключалась его первая ошибка, так как одна из женщин грубо потребовала:

— Представься нам хотя бы. Ты ведь тоже один из этих?

Она была ниже среднего роста и такая полная, что походила на пирамиду. Ног ее он сверху не видел, и ему казалось, что женщина вырастает прямо из земли. Говорила она зычным голосом, и все невольно обернулись к Ней.

— Я инженер, специалист по гидротехническому строительству. Мне известны ваши трудности: засуха свирепствовала у вас в течение пяти лет. Каждый знает, что такое нехватка воды и зачем ее выкачивают наверх. Это делают по всей стране. Теперь внимательно послушайте, что при этом происходит, прошу вас. Верхний водяной слой, который питает ваши колодцы…

— Вы сказали «питает»? — подал голос человек в малиновой рубашке. — Колодцы и так высыхают, а вы заберете остаток воды для себя!

— Это заблуждение! Водоносный слой мы вообще не тронем, пройдем его закрытыми трубами.

Марью подал отцу трубу, и Луиш поднял ее над головой:

— Посмотрите, она абсолютно водонепроницаема. Ваша вода в нее вообще не попадет, мы ее использовать не собираемся…

Пока он говорил, прерываемый свистом, взгляд его скользнул по Мартину Шуберту, который стоял в стороне со второй трубой и походил на ассистента циркового артиста, держащего наготове реквизит. Это сходство усиливал голубой в белый горошек шейный платок, элегантно заправленный за ворот рубашки. И Луишу вдруг стало ясно, почему к этому человеку отнеслись с такой неприязнью, — как же, денди из столицы! Белые туфли, брюки в обтяжку — это ли не признаки праздности, способные вызвать у людей возмущение?

— Мы проводим бурение в десять раз глубже обычного! — крикнул Луиш громким голосом, словно исполнитель, бьющий на эффект. — И только там мы устанавливаем фильтры… — Он поднял вверх вторую трубу, показал на ней прорези для забора грунтовой воды и услышал, как глухо зароптали собравшиеся, не доверяя ему. Было очевидно, что говорил он все это напрасно: его слова проходили мимо сознания людей. — Таким образом, мы поднимаем наверх совершенно другую воду — с глубины от ста до двухсот метров…

— Если ты начнешь откачивать воду снизу, то и вверху ее запасы поубавятся, — возразили ему.

Луиш не видел говорившего, но вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха, что говорит он впустую. Но ведь прав он, а не они!

— Господин инженер, вы слишком хвастаетесь, — опять заговорил мужчина в малиновой рубашке. — Скажите лучше, что лежит в вашей автомашине. Пустые бутылки, которые бургомистр должен наполнить вином. Я угадал? — Он повернулся к крестьянам: — За гектолитр хорошего вина господин из Лиссабона и старается ввести нас в заблуждение.

— Я плачу за вино нормальную цену… — Голос Луиша вдруг прервался.

— Слышите, он платит нормальную цену! — язвительно прокомментировал кто-то из толпы.

— А чем же он тогда тебя подкупает? — поддержали его.

— Спускайся вниз! — потребовала толстуха. — Хватит болтать! — размахивала она длинной палкой — одной из мерных реек Энрике, и Луиш подумал, что добром это не кончится.

— Какой благочестивый бургомистр — превращает вино в воду! — раздалось оттуда, где мелькало малиновое пятно. — В воду для господина Пату!

Удар был нанесен без предупреждения. Палка свистнула в воздухе и попала в крепление для груза на крыше автомашины. Свистнула еще раз — и Луиш вынужден был отшатнуться, схватившись за ее конец. Он понял, что проиграл сражение и, как бы сейчас ни поступил, все равно будет выглядеть смешным, а все из-за этой здоровенной бабы.

Как он уклонялся от ее ударов, танцуя на крыше автомашины, как успевал хвататься за палку, он не помнил. Однако это выглядело намного смешнее, чем неудавшаяся попытка бегства шефа на «мерседесе».