Джон Голсуорси - Схватка

Эдгар. Можете протестовать, мистер Скэнтлбери. Но факты есть факты.

Энтони. Довольно об этом.

Эдгар (сердито поворачивается к председателю). Нет, сэр, позвольте мне сказать. Глупо делать вид, будто мы не знаем, как тяжело рабочим. А если мужчинам тяжело, то женщинам вдвойне тяжелее - это же очевидно! А уж о детях и говорить не приходится. Нет, это просто чудовищно.

Скэнтлбери поднимается с кресла.

Я не хочу сказать, что мы намеренно это сделали, по жестокости. Ничего подобного! Но закрывать глаза на факты - преступление. Это наши рабочие, от этого никуда не денешься. Я даже не столько о рабочих забочусь. Но обрекать женщин на голод я не могу. Я скорее выйду из состава правления.

Все, кроме Энтони, повскакали с мест. Энтони крепко ухватился за

подлокотники кресла и не сводит глаз с сына.

Скэнтлбери. Мне решительно не нравятся ваши речи, молодой человек.

Уэнклин. Ну, это вы уж чересчур,

Уайлдер. Куда хватили!

Эдгар (теряя самообладание). Бесполезно закрывать глаза на случившееся. Вы, может быть, не боитесь принять смерть на душу, а я не желаю.

Скэнтлбери. Спокойнее, спокойнее, молодой человек!

Уайлдер. Ну нет, я лично ни за что не намерен отвечать!

Эдгар. Нас пятеро членов правления. Если четверо были против, почему же мы не попытались предотвратить несчастье? И вы знаете, почему. Мы надеялись взять рабочих измором. А добились только того, что от голода умерла женщина!

Скэнтлбери (кричит чуть ли не истерически). Я протестую, решительно протестую! Я не какой-нибудь зверь. Мы гуманные люди!

Эдгар (презрительно). Гуманные, гуманные... Значит, мы не отдавали себе отчета в последствиях.

Уайлдер. Глупости. Не знаю, как вы, а я отдаю себе отчет в своих поступках.

Эдгар. Значит, не всегда!

Уайлдер. Но я все предвидел.

Эдгар. Почему же вы молчали?

Уайлдер. А что бы изменилось?

Выразительно смотрит на Энтони.

Эдгар. Если бы вы, я и каждый из нас, кто утверждает, что отдавал себе отчет в последствиях...

Скэнтлбери (обеспокоенно). Я ничего не говорил.

Эдгар (не обращая на него внимания). ...Если бы мы все с самого начала заняли твердую позицию, эта бедная женщина была бы сейчас жива. Мы тут разговариваем, а там другие женщины, может быть, умирают от голода.

Скэнтлбери. Ради бога, сэр, не говорите этого слова... на заседании правления... Это чудовищно!

Эдгар. Да-да, умирают от голода, мистер Скэнтлбери.

Скэнтлбери. Я не желаю этого слышать! Не желаю! Мне неприятно.

Он затыкает уши.

Уэнклин. Мы все хотели достигнуть соглашения - кроме вашего отца.

Эдгар. Я убежден, что если бы акционеры знали...

Уэнклин. Не думаю, чтобы они оказались дальновиднее, чем мы с вами. Только потому, что у женщины слабое сердце...

Эдгар. В такой схватке у каждого сразу обнаруживаются свои слабые места. Это вам любой ребенок скажет. Если бы не та жестокая линия, которую мы взяли, эта женщина была бы жива. И не было бы столько горя. Бесчестно закрывать на это глаза.

На протяжении всей сцены Энтони не сводил глаз с сына. Сейчас он делает движение, словно собирается встать, но Эдгар снова начинает говорить, и он

остается на месте.

Я не защищаю ни рабочих, ни нас - никого!

Уэнклин. Как знать? Может быть, придется защищаться. Представьте: к расследованию привлекаются люди, симпатизирующие рабочим, и они показывают всякие неприятные для нас вещи. Мы должны помнить о нашем положении.

Скэнтлбери (не отнимая рук от ушей). Расследование? Неужели будет расследование?

Эдгар. Мне надоели эти увертки, эта трусость!

Уэнклин. Трусость - пренеприятное слово, мистер Эдгар Энтони. И в самом деле будет похоже на трусость, если мы после этого случая сразу же удовлетворим требования рабочих. Нам нужно быть чрезвычайно осторожными!

Уайлдер. Да-да, осторожность прежде всего! А мы даже об этой смерти знаем только по слухам. Самое целесообразное - поручить Харнессу все уладить. Давно пора это сделать.

Скэнтлбери (с чувством собственного достоинства). Вот именно. (Повернувшись к Эдгару.) А что касается вас, молодой человек, то я буквально не нахожу слов, чтобы выразить... э... свое неудовольствие вашим легкомысленным отношением к такому серьезному делу. Вам следовало бы взять назад свои заявления. Вы отлично знаете наше мнение, а распространяетесь о голоде и трусости. Ведь за исключением вашего собственного отца все мы стоим за политику... э... доброй воли. Ваше поведение неправильно, неприлично, и мне больно... все, что я могу сказать...