Джон Голсуорси - Усадьба

Наконец толпа разошлась, и кэб покатил дальше;

Впервые в жизни миссис Пендайс очутилась в деловой приемной, если не считать приемной зубного врача. Из этой маленькой комнатки, где ей дали "Тайме", который она не могла читать от волнения, она видела большие комнаты, заставленные до потолка книгами в кожаных переплетах и черными жестяными ящичками с буквой алфавита на каждом, и молодых людей, сидящих за стопками исписанных бумаг. Она слышала частый треск, заинтересовавший ее, и обоняла запах кожи и карболки, показавшийся ей отвратительным. Молодой человек с рыжеватыми волосами и пером в руке прошел мимо, посмотрел на нее с любопытством и тут же отвел взгляд. Ее вдруг кольнула жалость к этому молодому человеку и ко всем другим, сидевшим за стопками бумаг, и она подумала: "И это все из-за того, что люди не могут между собой договориться".

Наконец ее провели в кабинет мистера Парамора. Она сидела в кресле в этой обширной пустой комнате, навевавшей мысли о былом величии, разглядывала стоявшие в узкой вазе три розы, и чувствовала, что ни за что не решится заговорить.

У мистера Парамора были седые, стального цвета брови, нависающие пучками над гладко выбритым загорелым лицом, высокий лоб, зачесанные назад, тоже седые волосы. Миссис Пендайс спрашивала себя, почему мистер Парамор кажется пятью годами моложе Хорэса, которого он старше, и десятью годами моложе Чарлза, самого молодого из всех троих. Его глаза, обычно стального цвета, под действием некоего духовного процесса ставшие просто серыми, глядели молодо, хотя и серьезно, и улыбка, трогающая уголки губ, была молодая.

- Очень рад вас видеть, - сказал он.

Миссис Пендайс могла только улыбнуться в ответ. Мистер Парамор понюхал розы.

- Не так хороши, как ваши, не правда ли? - сказал он. - Но из моих самые лучшие.

Миссис Пендайс покраснела от удовольствия.

- Мой сад так прелестен сейчас, - начала было миссис Пендайс, но спохватилась, что у нее нет больше сада... Однако, вспомнив, что хотя у нее его и нет зато у мистера Парамора сад имеется по-прежнему, она быстро добавила: - У вас, мистер Парамор, должно быть, очаровательный сад.

Мистер Парамор, выдернув из пачки бумаг скрепку, напоминающую кинжал, нашел какое-то письмо и протянул его миссис Пендайс:

- Да, - ответил он, - мой сад не плох. Вам будет интересно взглянуть вот на это, я полагаю.

На конверте стояло: "Белью против Белью и Пендайса". Миссис Пендайс глядела на эти слова, как завороженная, долго не понимая их истинного значения. В первый раз весь страшный смысл происходящего, проникнув сквозь спасительную броню благовоспитанности, которую надевают смертные, чтобы не знать того, что знать не хочется, открылся ей целиком. Двое мужчин и женщина схватились между собой, ненавидят, топчут друг друга на глазах у всех. Женщина и двое мужчин, отбросив милосердие и душевное благородство, выдержанность и человеколюбие, отбросив все, что возвышает жизнь и делает ее прекрасной, вцепились друг в друга, как дикари, перед всем светом. Двое мужчин, один из которых ее сын, и женщина, которую они любят оба! "Белью против Белью и Пендайса!" Этот случай приобретет известность вместе с подобными же прискорбными случаями, о которых ей приходилось читать время от времени с интересом, который чем-то ее оскорблял: "Снукс против Снукса и Стайлса", "Хрйреди против Хойреди", "Бетани против Бетани и Суитенхема". Вместе со всеми этими людьми, которые представлялись ей столь ужасными и в то же время будили в ней жалость, словно какой-то злобный и глупый дух пригвоздил их к позорному столбу, чтобы каждый, кому вздумается, мог подойти и посмеяться над ними. Ледяной ужас сковал ей сердце. Это было так гнусно, так вульгарно, так оскорбительно!

В этом письме некая адвокатская контора подтверждала в нескольких словах начатое дело и все. Миссис Пендайс подняла глаза на Парамора. Он перестал водить карандашом по промокательной бумаге и тотчас заговорил:

- Завтра во второй половине дня я повидаю этих людей. Приложу все силы, чтобы они здраво взглянули на дело.

В его глазах она прочла, что он видит ее страдания и страдает сам.

- А если... если они не захотят!

- Тогда мы возьмемся за дело с другой стороны, и пусть они пеняют на себя.

Миссис Пендайс откинулась в кресле, ей снова почудился запах кожи и карболки. Подступила дурнота, и, чтобы скрыть свою слабость, она спросила наугад:

- Что значит это "не официально" в письме?

Мистер Парамор улыбнулся.