Валентина Немова - Изъято при обыске

Юлия вышла из школы вместе с инспектором облоно, маленькой, худенькой женщиной в большущей меховой шапке, делающей ее очень смешной, похожей на гриб.

Настроение у Юлии прекрасное.

Во-первых, эта снежная чистота. Во-вторых, инспектор похвалила ее уроки. В-третьих, одобрила ее намерение провести в 9-х классах сочинение на свободную тему.

Уму непостижимо, как такое может быть, но в их школе сочинения на свободную тему запрещены. Лионова считает их ненужными. А раз Лионова считает, подчиняйся, не то рассчитает. Пока она никого не рассчитала, но жаждет, жаждет проявить свою власть. Юлию предупреждают: она — первая кандидатура. Юлия смеется. Не боится она Лионовой. И все же, на всякий случай, просит инспектора:

— Скажите, пожалуйста, завучу, что вы мне разрешили…

— Обязательно, обязательно… — маленькая женщина милостиво улыбается.

Юлия говорит: "До свидания". Не может она медленно идти, когда у нее хорошее настроение. Обгоняет попутчицу, потом приостанавливается, запрокидывает голову, подставляет лицо падающим снежинкам. Они тают у нее на губах, несмелые, нежные…

Хорошо! Хорошо! Ей хочется, как в детстве, нырнуть в сугроб и барахтаться в снегу. Она ограничивается тем, что, подобрав сломанную веточку, чертит ею на снегу: "Чудесно"!

Чудесно жить на белом свете, когда тебе чуть больше 20 лет, когда плохое легко забывается. И все сбываются надежды…

Но вдруг ее как будто одернул кто-то. Какой-то тип прошел мимо, чуть ли не задев ее плечом. Bзглянул на слово, написанное ею, ухмыльнулся. Сердце тревожно сжалось. Юлия остановилась, оглянулась. Так и есть! Тот шут в милицейской форме. Тот шут, тот шум, кошмарный сон. Тот пущенный под откос состав. Растерзанное, кровоточащее сердце. Нет, что было, не проходит бесследно… Она как будто вдруг лишилась сил. Увязая в снегу, еле добралась до дома…

А через два часа — педсовет. Проводы инспектора.

Говорили хозяева (администрация) и гостья. Остальные молчали. Казалось, внутренне все стоят, переминаясь с ноги на ногу. (Когда же кончится эта церемония?) Но гостям свойственно несколько раз браться за шапку, прежде чем ее надеть.

Гостья откровенничает. Она уже успела похвально отозваться об администрации, восседающей за первыми столами (на собраниях, как на званных обедах, рассаживаются по чинам), и об учителях. Правда, не у всех преподавателей хорошие уроки. Надо слабых посылать к сильным. Вот бывают плохие учителя. Берем их и делаем инспекторами. Они походят к другим на уроки, поучат других работать. И там, глядишь, и сами работать научатся…

Педсовет улыбается, одобряя желание гостьи пошутить. А может быть, это и не шутка, а горькая истина? Ведь кто-то же дает чины таким, как Кривощекова и Лионова…

Очень милой кажется Юлии эта женщина. Жаль только, что он так скоро уезжает. Что бы ей еще денек задержаться. Вечером сочинение. Безопаснее было бы при ней провести эту работу. Безопаснее… Значит, все же она чего-то боится. Честно говоря, да. Неосознанно, инстинктивно.

После той злополучной конференции в душе у нее поселилось какое-то очень чуткое, восприимчивое и не зависящее от нее существо. Кажется, нет ни малейших признаков надвигающейся бури, а оно, это существо, чего-то ждет, волнуется, мечется, вопреки всем усилиям воли сохранить спокойствие. Вот в душе уже настоящий вихрь. Невозможно усидеть на месте, унять дрожь в руках…

Мой трудовой день…

Когда она произнесла эти три слова, в классе поднялся гвалт:

— Мы не писали таких сочинений!

— Мы не знаем, как раскрыть тему!

— Мы готовились к другим!

— Юлия Тарасовна! Мы вас просим…

Она стояла у доски в каком-то странном оцепенении и тупо смотрела на них.

Шум, кричащая аудитория, большой зал, президиум за красным сукном… Опять это навязчивое воспоминание…

Ученики поняли ее по-своему: учительница даже не слушает их, следовательно, ее не переспорить. И перестали спорить. Угомонились.

— Скажите же, о чем писать…

— Опишите свой день с утра до вечера, — Юлия начала вяло, а потом забыла про все неприятности, какие были у нее и какие могли еще быть, про все свои страхи, опасения. — Расскажите о себе, о людях, с которыми работаете вместе, учитесь…

— И об учителях?

— И о цехе?

— И о трамваях?

— Обо всем, что вам кажется важным… — Юлия была уже способна улыбаться. — Учтите! Должна быть критическая жилка. Юмор!

И вот класс уже строчит. Никто не заглядывает под стол: списывать-то не с чего. Каждый сидит, чуть улыбается сам себе и поспешно перелистывает страницы.