Валентина Немова - Святая святых женщины

Наконец я увидела людей. Они толпились, ожидая открытия обслуживающего садоводов магазина. Несколько человек в непринужденных позах сидели на скамейке.

— Люди! — закричала я благим матом, устремляясь к ним. — Что мне делать? Голубь ко мне почему-то привязался.

Птица тоже увидела людей. И лишь только я начала орать, села на землю. Сидит. Люди смотрят на меня и на голубя. Один мужчина из тех, кому хватило места на лавке, сказал:

— Наверное, у этой птицы случилась какая-то беда. Может у нее разорили гнездо. Вот она, выбрав вас, просит, чтобы вы ей помогли. Надо пойти туда, куда она поведет.

— Да не могу я сейчас никуда с голубем пойти! Мне надо ехать на кладбище. Меня ждут!

— Пойдите с этим голубем. Может, он и правда нуждается в помощи… — обратилась я к одной из женщин, молча и без всякого выражения взиравшей на меня.

В этот миг послышался шум мощного мотора. К проходной подъезжал направлявшийся в город автобус. Я, не дожидаясь ответа, сорвалась с места и понеслась к воротам. Никогда прежде с такой скоростью я не бегала, даже в юности, участвуя в эстафетах. Но не на свидание с сестрой я так торопилась. Я удирала от голубя. Не обнаружив на площадке у проходной желающих покинуть сад, водитель не счел нужным сделать остановку. Но я все же успела выскочить из калитки раньше, чем автобус прошел мимо.

— Сто-о-ой! Ты куда?! — перекрывая рев двигателя, закричала я. Машина остановилась. Так я оторвалась наконец от преследовавшей меня птицы.

"Теперь, думала я, поднимаясь по ступенькам и входя в салон автобуса, ей уже не догнать меня" — Я была без памяти этому рада, но продолжала дрожать от страха.

"Нет, не обычный это голубь. И неспроста он прилетел ко мне" — такая мысль застряла у меня в голове. Когда мы встретились с сестрой, я рассказала ей со всеми подробностями о случившемся. Выслушав меня, Галина спросила, проявив скептицизм:

— А ты не врешь?

— Когда человек лжет, — возразила я ей, — разве появляются у него на теле мурашки? Посмотри на мои руки. Они все в пупырышках, точно молоденькие огурцы… А может быть, — предложила я сестре, успокаиваясь понемногу, — нам стоит вернуться и…

— Ну вот еще! — не дала мне договорить Галина. — Из-за какой-то птички будем нарушать наши планы!…

Весь этот день размышляла я о том, что произошло утром. О том, что такое этот голубь, прилетевший неизвестно откуда, неизвестно чего от меня добивавшийся. Поскольку все непонятное нас смущает и даже страшит, я сразу подумала: происходит нечто сверхъестественное. В голубя вселилась душа нашего с Галиной отца, которого мы собрались поминать, который, возможно, за что-то из прошлого сердится на меня и хочет наказать, за все то, что я сама себе простить не могла — так, повторяю, думала я сначала. Но тот мужчина, с которым беседовала я, домчавшись до продуктового ларька, воочию убедившись, что голубь действительно за мною гнался, не увидев в этом ничего чудесного, высказал совершенно другую точку зрения на этот случай, более приемлемую для меня. И я, будучи в то время неверующим человеком, приняла ее. И устыдилась того, как вела себя: спасалась бегством от птицы, не способной причинить человеку зло, которая к тому же сама нуждалась в защите. Я упрекала себя в невежестве, в том, что ничего не знаю о птицах, об их повадках, из-за чего и попала впросак. Очень сожалела, что даже тогда, когда разобралась в ситуации, поступила по отношению к голубю не так, как следовало бы. Нужно было, уезжая из сада, попросить позаботиться о птице не постороннюю женщину (которая осталась равнодушной к тому, что происходило у нее на глазах, которая по этой причине едва ли что-то сделала для гостя моего), а свою приятельницу Таню, которая, узнав, что со мной приключилось, обязательно заинтересовалась бы этой новостью, как интересуется всем, что касается меня. И не отказалась бы выполнить мою просьбу. А когда бы мы снова с нею встретились, рассказала бы мне, что дальше было. И куда голубь потом делся. И не мучилась бы я теперь неизвестностью и угрызениями совести, что вот могла помочь живому существу и не помогла из-за своей бестолковости и трусости.

Мне теперь просто не хватало этого голубя. Я точно сроднилась с ним. Все мои страхи улеглись. Я думала: как бы я обрадовалась, если бы вот сейчас, когда не надо мне никуда спешить, он прилетел бы снова. Да я никуда бы его от себя не отпустила. Пусть бы он жил со мной в саду. Ведь одной мне здесь не очень-то весело!

Но голубочка нигде не было. И напрасно, вернувшись с кладбища, я шарила в кустах в поисках разоренного гнезда и выпавших из него птенчиков. Убедившись в том, что я зря ползаю по защитке, раздвигая ветви деревьев и траву, с кислой миной на лице поплелась к себе. Войдя в домик, с тяжелым вздохом опустилась на диван и пролежала до вечера. Весь следующий день была в расстроенных чувствах, узнав о смерти уважаемого мною человека, и опять ничего не делала на своем участке.