Валентина Немова: Любить всю жизнь лишь одного

Они, разумеется, окликнули, как им было свойственно: свистнули. Затем поздоровались. Алексей как-то странно улыбался: озорная-озорная получилась у него улыбка. Заглядевшись на него, на Ваньку я даже не посмотрела. Смешно это или грустно?

— А… Это вы! — сделала я вид, будто только что их заметила. Удостоила Алексея взгляда исподлобья и улыбнулась иронически. Хотя мне было не до смеха. В первый раз после ссоры с Лешкой при виде его у меня дрогнуло сердце, в глазах помутилось. "Черт возьми!" — выругалась я про себя. Я боялась: вот сейчас подойдут ко мне и заметят, как я стушевалась. В то же время я просто горела желанием, чтобы они подошли.

"Ну, где там! — уверяла я себя. — Разве Крылатов, такой гордый, сделает шаг к примирению, первый приблизится ко мне? Ни в коем случае!"

Как все мгновенно произошло! Они проскочили мимо, я отправилась домой. Возможно, если бы я их пригласила, они зашли бы ко мне. Но я так растерялась, увидев Алексея, что не догадалась их позвать. Войдя в прихожую, я разделась, но тут же снова надела пальто, собираясь пойти за билетами в кино, однако не успела покинуть квартиру. Кто-то постучал. Я подбежала к двери, открываю: Иван. Один.

— А где же Алексей? Не остался ли он ждать тебя на улице? Вернись и приведи его сюда, не то он продрогнет там.

— Видишь ли, какое дело… — Ванька очень часто повторял это выражение, особенно в замешательстве. — Я один. Леха пошел к Сашку'. А я к тебе по делу, минут на десять.

— Ну, раздевайся, садись.

Он прошел в комнату, не сняв верхней одежды. Я ждала, что он сейчас передаст мне "депешу" от Алексея, но не спрашивала, есть ли она у него.

Записки не было.

Гость просидел у меня, конечно, дольше, чем обещал.

За это время случилось одно, довольно смешное происшествие.

Моей сестре нравится какой-то молодой человек. Его тоже Иваном зовут.

Болтаем мы с Ванькой о том, о сем, о пустяках разных. В комнате, кроме него и меня, находится Галя, моя старшая сестра. Хотя от нее у меня секретов нет, что-то серьезное при ней обсуждать с одноклассником как-то неудобно. Замечаю вдруг: Ваня слушает меня невнимательно, ерзает на табуретке, глаз косит в сторону. Я понять не могу, что с ним. И вдруг он, наклонившись, поднимает с полу бумажку, на которой что-то написано. Читает про себя и бледнеет. Я выхватываю у него листок, читаю вслух: "Ванюша, дорогой, милый!" Вот это да! Попалась наша Галина. И меня ведь подвела! Мало ли что может Ванька подумать. Ему ведь неизвестно, кто это писал, я или Галя. Чтобы внести ясность, я хохочу и ору на всю квартиру: "Вот так Галка! Вань, ты только посмотри на нее! Видишь, как она смутилась! Вот так так. Влипла она. Помнишь, я тебе говорила, что значит для нее это простое, такое распространенное русское имя — Иван?!"

Тут и Галина разразилась смехом, возможно даже деланным. И Ванька начал хохотать, не зло, разумеется, а весело, как смеются удачной шутке.

— Ну и ну! — у меня даже под лопаткой от смеха закололо.

Потом Иван говорит:

— Юля, ты, может быть, достанешь для меня шахматы, а то ко мне должен придти товарищ… — произнес он это неуверенно, с запинкой, словно хотел скрыть, кто именно явится к нему, но, прекрасно понимая, что я сама в состоянии догадаться, кого он ждет.

— Который сейчас у подъезда стоит, мерзнет на морозе?

— Да нет же, его там нет. Он вместе с Сашком к нему пошагал сейчас. А потом опять у меня соберемся, будем перед турниром тренироваться.

Ванька остался сидеть у меня, а я помчалась его поручение выполнять, размышляя про себя: зачем он именно ко мне явился за шахматами? Почему не к кому-то другому? Ведь он прекрасно знает, что шахмат у меня нет, что мне самой придется просить их у кого-то. Что-то они с Алексеем задумали.

Шахматы для них я, конечно, раздобыла. Поблагодарив меня, Ванька удалился. Странным мне показалось, почему он хотя бы из вежливости не пригласил меня к себе. Я ведь тоже в шахматы играю. И тоже буду участвовать в турнире. Я бы не пошла к Новиковым, зная, что у них сидит Крылатов, который прервал со мной "дипломатические" отношения. Я бы не пошла, но почему Ванька меня не позвал? Скорее всего, Лешка спустил ему эту директиву. Ему, Алексею, безусловно, хочется, чтобы я пришла. Но пригласить меня он не считает нужным. Пусть, мол, явится незваная. Нечего, думает он, расшаркиваться перед девчонкой. Унижаться перед ней. Нужно ее унизить, чтобы знала свое место. Курица не птица, баба не человек. Частенько в разговоре повторяет он этот пошлый афоризм. Я думала: он шутит, так выражаясь. А сейчас решила: это его убеждение. И в данном случае он руководствуется именно этими словами. Но не дождется, чтобы я уступила ему, первая предложила помириться, тем более на его условиях.