Цви Прейгерзон - Когда погаснет лампада

— Бог с тобой, Лида, чего ты так испугалась? — говорит Вениамин и берет ее за руку.

Она отталкивает парня и быстро идет по переулку. Чем дальше от дома Фейгиных, тем слабее слышен гром хасидской пляски. Вот он уже доносится, как из тумана, затихли звуки, пришло безмолвие. Волшебная украинская ночь легла на Гадяч. Легким облаком укрыт месяц. Закутанные в молчание и тьму, стоят деревья. Ветерок приносит печаль и прохладу. Вениамин и Лида спускаются к деревянному мосту через Псёл. В одном из дворов просыпается пес и рвет своим лаем тишину. Где-то вдали отзывается другая собака; ее лай, будто булавкой, прокалывает мягкий живот ночи с дальней его стороны. На дороге пыль и роса, капли ее блестят и на травяных лентах, протянувшихся вдоль шляха. Самой дороги почти видно — она дремлет в укрытии ночи, погруженная в свои протяженные сны. Тонкое покрывало тумана лежит на реке; отражение звезд дрожит и поблескивает в воде. Но вот месяц сбрасывает свое облачное одеяльце и заливает светом ночную землю. По краям дороги проступают кусты, и становится виден пустой выпас на склоне. Посреди луга дремлет одинокое дерево, одетое в серебро и туман.

— А я, дурочка, испугалась! — выпаливает вдруг Лида, словно оправдываясь.

Для Вениамина ее слова — как сигнал: он начинает говорить сам. Его слова падают в ночь одно за другим, наподобие малой молитвы, несуразного и, наверное, не очень уместного сердечного порыва.

Он не хочет пугать девушку снова, но уж больно часто она занимает все его помыслы. Лида должна понять: он родился в маленьком местечке, где отношения между людьми просты и очевидны. Девушка встречает там своего избранника на дороге, краснеет, склоняет голову, и пальцы ее начинают теребить косу. Прохожие смотрят и качают головой: «Все ясно, влюблена». А он? Он сидит за чертежным столом, чертит линии и круги на листе ватмана и напевает какую-нибудь случайную мелодию. И вот через некоторое время он вдруг осознает, что уже давно, застыв, смотрит в окно. И пробуждается лишь от того, что его мать, которая вяжет носок по соседству, спрашивает: «О чем ты думаешь, Вениамин?»

— Я замерзла, Вениамин, — прерывает его Лида. — Слышишь, мне холодно!

Он снимает с себя пиджак и накидывает ей на плечи.

— Может, мои слова кажутся тебе странными, Лида?

— Нет, не кажутся.

— Наверно, я чересчур многословен сегодня; если так, то прости. Но я постоянно вижу тебя, как сон наяву, и временами мне кажется, что есть надежда, пусть даже очень слабая, но есть…

Восточный край неба начинает бледнеть, ветер становится прохладней, и Вениамина охватывает дрожь — то ли от холода, то ли от его собственных слов.

— Ты еще мерзнешь, Лида? — спрашивает он. — Давай я обниму тебя немного?

Весь дрожа, он кладет руку на плечо девушки.

— Лучше побежим и согреемся! — говорит она, высвобождаясь из-под его руки, и легко, как птица, срывается в бег — вверх по уклону дороги. Вот уже белеют перед ними в слабой дымке рассвета стены домов Вельбовки, запертые ставни окон. Быстро светлеет восток, одна за другой гаснут звезды. Лида что есть сил мчится по лесному шляху.

— А ведь ты и впрямь убегаешь от меня, Лида! — задыхаясь от бега, выкрикивает Вениамин и ловит девушку за руку.

Так, рука в руке, они и бегут дальше. Вот и дача Лиды, деревянные ступеньки веранды, спящие окна.

— Спасибо, что проводил! — Она протягивает Вениамину его пиджак и вдруг хватается за голову. — Ой! Я забыла у вас шляпку!

Прекрасно лицо девушки в предрассветном полумраке, в лесной тиши, под звездами, меркнущими в темной высоте. Помнишь ли ты, дорогой читатель, эти чудные ночи — летние, короткие? Помнишь ли печальную девичью улыбку, блеснувшую тебе из робкого сумрака первых минут рассвета, улыбку, которая прошивает грудь, чтобы взорваться в самой глубине сердца?

— Принесу я тебе твою шляпку, — говорит Вениамин и добавляет, видя, что она собирается ускользнуть от него за дверь: — Лида, неужели тебе совсем нечего мне ответить?

И она приближает к нему лицо и произносит в свете последних звезд жесткие, безжалостные слова:

— Вениамин, ты должен выкинуть это все из своего сердца. Слышишь? У меня есть парень в Ленинграде…

Несколько шагов по веранде, легкий стук в оконное стекло, звук отворяемой двери… Ушла Лида.

У меня есть парень в Ленинграде, только не забудь принести шляпку! Хватит! Конец тоске, бессоннице и стихам в прозе! А ты, бедняга Вениамин, еще валялся перед нею в дорожной пыли этой туманной ночи, расстилал мечты своего сердца под ее стопами!