Цви Прейгерзон - Когда погаснет лампада

— Хаим-Яков, взгляни, кто там?

Стук повторяется. Хаим-Яков и Тамара безуспешно пытаются разглядеть что-то сквозь щель в ставне. Наконец они приоткрывают калитку и видят Глашу.

— Бабушка дома?

Глаша стоит в горнице и с любопытством оглядывается вокруг. Ставни задраены повсюду, кроме одного окна, выходящего во двор. У сарая — два дерева с голыми ветвями. Двор обнесен крепким дощатым забором. Бабушка Песя лежит на кушетке, рядом с ней младенец в колыбельке.

Серые Глашины глаза внимательно изучают комнату. В ней собрались все жители дома, включая Дарью Петровну, которая прибежала из кухни. Все они недоуменно глядят на нежданную гостью.

— Я тебя знаю! — вдруг говорит Тамара. — Видела тебя в Вельбовке.

Глаша поворачивается к Песе:

— Вы мама Соломона Ефимовича Фейгина?

— Да.

— Я должна поговорить с вами наедине.

Хаим-Яков, Даша и Тамара выходят в соседнюю комнату. Глаша тщательно прикрывает дверь, расстегивает кофту и вытаскивает из рубашки записку Соломона.

Песя читает письмо сына и содрогается. Значит, Соломону не удалось выскользнуть из немецкого окружения и добраться до Красной армии! Она обрушивает на Глашу град вопросов. Где он? Как он выглядит? Что рассказывает? В безопасности ли он? Что случилось с Вениамином?

Глаша отвечает не сразу. Она говорит не торопясь, тщательно подбирая слова. Песя во все глаза смотрит на девушку — та выглядит надежной. За долгие годы своей жизни бабушка Песя научилась хорошо разбираться в людях. Эта девушка не похожа на мошенницу, которая пытается обманом добыть еду и одежду. Кроме того, Соломон не стал бы передавать записку через человека, которому не доверяет.

Песя встает с постели, чтобы собрать все необходимое. Это два старых костюма Соломона, рубашки, белье, шапка, поношенное пальто и еще одно, поновее, с плеча Хаима-Якова. Из еды Глаша берет хлеб, жир, лук, крупу, соль. Не забыты также спички и мыло. Хаим-Яков упаковывает сверток. Дарью Петровну и Тамару в тайну возвращения Соломона решено не посвящать.

Собирается внушительное количество вещей. Куда это сложить? Конечно, в мешок! Мешок не привлекает внимания. Спустя полчаса Глаша уже стоит у дверей с мешком на плечах. Старая Песя провожает девушку. Она целует ее в обе щеки, целует и плачет.

— Бог тебя не забудет, девочка, — говорит Песя. — Плохо сейчас евреям. Украинцам тоже несладко, но евреев и вовсе сживают со свету…

Глаше некогда плакать — ее ждут в лесу двое парней. Надо идти.

— Если получится найти место понадежней, то пусть лучше держатся подальше от города, — добавляет старая мать. — Немцы ходят из дома в дом, грабят. Начали уже и убивать.

Глаша отвечает, что пока надежнее всего в лесу. Через несколько дней она постарается еще раз навестить стариков, передать привет от сына.

Глаша уходит. Дарья Петровна запирает за ней ворота. Но на этом не кончаются события этого дня. Не успела кормилица задвинуть засов, как приходится отодвигать его снова: во двор входят два немецких офицера. Они молоды, вооружены, самоуверенны, и руки у них загребущие. Немцы проходят в дом и требуют примус:

— Несите примус, понятно? Чтоб был через два часа! А не будет примуса — будет капут!

Офицеры живут в Садовом переулке, в доме Гаркуши. Их слова обращены к Хаиму-Якову, «капут» относится тоже непосредственно к нему. Но где найти этот проклятый примус? Невзирая на опасность, связанную с выходом наружу, Фейгин отправляется на поиски. Он планирует сначала зайти к Хае-Саре Берман, затем к Шапиро, потом к Розенкранцу…

Проходит час, а Хаим-Яков все не возвращается. Но беда не приходит одна. Снова слышны удары по ставням и по калитке. Удары и крики: «Открывай!»

Песя стоит у плиты и готовит курицу — последнюю, зарезанную утром.

— Тамара, посмотри, кто там!

Тамара смотрит в щелку: у ворот толпится с десяток немецких солдат, на некоторых — черная униформа.

— Бабушка, фашисты!

В доме поднимается паника. Женщины бегают на цыпочках, стараясь не шуметь. На подоконник кладут пачку пеленок. Песя заворачивает Айзека в одеяло. Удары в калитку все сильнее, крики все громче. Даша и Тамара быстро накидывают куртки. Ходики на стене по-прежнему раскачивают маятником, но тиканья не слышно: его заглушает бешеный стук сердец. Руки и ноги действуют сами по себе. Быстро, быстро! Тамара хватает пеленки, Даша — ребенка. Они выскакивают во двор и бегут к тайному проходу. Кормилица отодвигает доски и выбирается в соседский двор, Тамара за ней. Доски возвращаются на место. Скорее, бежать! Через чужие сады и огороды они выбираются на дорогу, идущую в направлении Вельбовки. Погони нет, значит, можно перевести дух.