Кальман Миксат - Два нищих студента

Лаци надеялся, что в этом многолюдье он встретит кого-нибудь из своих знакомых по Дебрецену и, может быть, услышит от них что-либо о Пиште, но в бескрайнем людском море не было видно ни одного знакомого лица.

Уже совсем утратив надежду, он вдруг увидел Яноша Рожомака и радостно вскрикнул. Рожомак стоял на пристани и разговаривал с несколькими богато одетыми господами. Сам же он был одет в темное, будничное платье.

Сердце Лаци радостно забилось, и он сквозь толпу начал пробираться к своему знакомцу, в спешке наступая людям на мозоли и даже толкнув нескольких женщин.

- Господин Рожомак! Господин Рожомак! - воскликнул он, подбежав к старому знакомцу, и по-приятельски хлопнул его по плечу.

Мужчина обернулся и смерил Лаци с ног до головы строгим взглядом.

- Что это еще за манеры? Что вам угодно?

- Неужели вы не узнаете меня, господин Рожомак?

- Вы что, с ума спятили? - гневно зарычал на него мужчина. - Какой я вам Рожомак!

- Не Рожомак? - удивленно и с сомнением в голосе переспросил Лаци. - Так кто же?

- Я граф Миклош Берчени.

В тот год имя Берчени еще не было знаменитым, зажигавшим сердца. На Лаци, во всяком случае, после блеснувшей на миг надежды оно подействовало подобно ушату холодной воды. Печальный, отошел он от мнимого знакомого и потом до самого вечера бесцельно бродил по улицам Пешта.

Ночью он тоже ни на минуту не сомкнул глаз, в бессоннице проворочался с боку на бок на своей мягкой постели в будайской гостинице "Гриф", где он остановился.

Думы его были об Агнеш. Вновь и вновь воскрешал он в своем воображении до самых мельчайших подробностей это приключение, вспоминая, как принес девушку на руках в дом к портному, как и что говорила ему она, придя в себя.

Вот он, белый листок бумаги, который Агнеш вручила Лаци, желая вознаградить его за оказанную помощь. И как тонко, как благородно она сделала это! Верно, подумала про себя: "Если он человек бедный, пусть получит по нему несколько золотых. А коли богатый, пусть сохранит себе на память!"

Однако Лаци не сделал ни того, ни другого. Едва дождавшись утра, он попросил у трактирщика чернил и написал над именем Агнеш Нессельрот следующее: "Я, нижеподписавшаяся, обязуюсь верно и по гроб жизни любить Ласло Вереша".

Затем он вложил "вексель" в конверт, запечатал его красной сургучной печатью и с коридорным слугой отослал к Нессельротам.

В волнении ожидал он ответа. Голова его горела как в огне, сердце трепетно стучало, в груди не хватало воздуха. Лаци решил прогуляться возле королевского дворца, поглядеть на спешащую во всех направлениях придворную челядь. Вдруг во дворе за железной изгородью он снова увидел графа Берчени. На этот раз граф не был так надменен, как вчера. Напротив, он сам обратился к юноше с вежливым вопросом:

- Простите, сударь, не видите ли вы всадника на дороге из Старой Буды? А то мои глаза слабоваты стали.

- Нет, я никого не вижу. Даже облака пыльного на дороге нет, господин граф.

- А почему вы вдруг называете меня графом?

- Разве не вы сами, ваша милость, сказали мне вчера, что вы граф Берчени? - удивился Лаци.

- Я? - вытаращил на него глаза граф. - Мое имя Янош Рожомак. Я - интендант двора его величества!

- Ну слава богу, - воскликнул Лаци. - Наконец-то я отыскал вас, дядюшка Рожомак. Неужели вы не узнаете меня?

- Нет, сударь. Кто вы таков?

- Я - один из тех двух ребят, которых вы год назад встретили в лесу. Помните, мы еще вместе зайца ели?..

- Не был я там никогда, - холодным, но совершенно искренним голосом возразил Рожомак.

- Брата моего Пишту вы тогда еще с собой в Вену взяли, - уже заколебавшись, продолжал Лаци.

- Не брал я с собой никого. Здесь какая-то ошибка. Я, правда, не раз слышал, что очень похожу на графа Берчени, - с оттенком горделивости в голосе добавил Рожомак. - Но сам я не знаком с этим графом.

- Человек, с которым отправился в путь мой брат, был как две капли воды похож на вас, и назвался он нам Яношем Рожомаком.

- Проклятие, ничего не понимаю. Уж не черт ли принял мой облик и имя? Или вы сами тронулись умом, молодой человек! Посмотрите, пожалуйста, еще разок, не видно ли всадника?

На дороге по-прежнему никого не было видно, и Рожомак, недовольно ворча, отправился во дворец, покинув Лаци, у которого голова шла кругом от всего услышанного.

- Кто же все-таки Рожомак? Два разных человека или одно и то же лицо? Если Рожомак - вот этот придворный, то почему он отрицает, что знает моего брата? Если другой, отчего же он тогда уверяет, что он - никакой не Рожомак? Вся эта история показалась Лаци прямо-таки лабиринтом, из которого не было выхода.