Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

Марита считала, что в ее жизни произошли две большие перемены: первая, когда из дома ушел отец. А вторая, всего год назад, когда ей исполнилось тринадцать, тогда ее жизнь, восприятие и само понимание жизни внезапно перевернулось, словно попавший в шторм корабль.

Во-первых, ей показалось, что весь ее дом, родные, собаки, ее аккордеон, книги, комната с коллекциями камней и разноцветных перышек, с фотографиями лис и волков, все вдруг стало восприниматься как-то поддельно. Все воспринималось как странная декорация: она словно посмотрела на себя со стороны. Она уже не могла просто играть, просто бездельничать, просто бегать, или говорить, или собирать что-то, она рассматривала свою жизнь в аспектах экстернализации, то есть внутренний голос постоянно комментировал ее действия: «Зачем ты бегаешь? Куда ты идешь? Ты собираешь эти камни, но почему тебе хочется их собирать, действительно ли они нужны тебе, неужели ты собираешься тащить их домой?»

Все, что она раньше любила – зажигать свечи к ужину, готовить кексы с матерью, сидеть на крыше, играя на аккордеоне, украшать рождественскую елку или собирать яйца в курятнике по утрам, – все вдруг стало казаться неискренним, формальным и искусственным. Как будто кто-то приглушил яркость свечей, будто она стала смотреть на свою жизнь и бытие из-за стеклянной стены.

Даже само ее тело! Однажды утром она проснулась, чувствуя, что ее члены точно налились свинцом, словно заколдованные злой волшебницей. Даже если ей и хотелось побежать на соседский загон покормить лошадей, у нее не хватило бы ни физических, ни духовных сил, чтобы сделать это.

Ей хотелось оживить себя, прежнюю Мариту, оживить то ощущение безопасности, уверенности в жизни, оживить прежнее безоговорочное понимание самой себя и своих увлечений. Вернется ли когда-нибудь все это?

Однажды вечером, лежа на диване, она спросила об этом мать, глядя на золотые звезды, которые они когда-то, страшно давно, вырезали, а Клодетт прибила их к потолку, балансируя на верхней ступеньке лестницы, чем позже вызвала бурное возмущение отца, когда он узнал, что мама беременна Кэлвином, и тогда Дэниел заявил Клодетт, что она, должно быть, «лишилась головы», раз додумалась забраться на шаткую стремянку. Марита тогда пригляделась к голове матери, раздумывая, что значит «лишилась головы», куда же может эта голова подеваться и на чем же тогда будут расти ее блестящие роскошные волосы.

Так или иначе, та повзрослевшая, долговязая и пассивная Марита, глядевшая на звезды, спрашивала сидевшую напротив в кресле мать о том, может ли вернуться к ней то внутреннее ощущение подлинности жизни, которая стала восприниматься совсем иначе?

Отложив книгу, Клодетт задумчиво помолчала. А потом произнесла то, что заставило Мариту расплакаться. Она сказала: «Вероятно, не вернется, моя милая девочка, поскольку ты описала процесс взросления; ты рассталась с детским восприятием жизни, но получила взамен гораздо больше. Ты становишься мудрее, опытнее. Разве это не достойное вознаграждение?»

Даже сейчас глаза Мариты наполнились жгучими слезами. Ей до слез не хватало той беззаботной девочки, и ее ужасала мысль о том, что отныне ей придется уживаться с двумя или даже тремя собственными внутренними спорщицами, с их придирчивыми взглядами, которые будут вечно обсуждать друг друга. Да, ужасно жаль, что ей больше не вернуться в беззаботное детство.

Она вдруг почувствовала смесь зависти и жалости к младшему брату. Ведь Кэлвин еще не потерял той целостности, той неуемной живости. Вон он прыгает на батуте, полностью поглощенный своей игрой, ни о чем не беспокоясь, не думая о том, что же будет дальше. Или: что будет, если?.. И жалость от сознания того, что ему тоже придется пройти через это взросление. Придется претерпеть жестокие изменения; однажды он проснется в новых, незримых очках.

И как же теперь ей общаться с матерью? В детстве она воспринимала мать как данность, но теперь Марита осознала, что большинство детей живут совсем по-другому, большинство не учатся дома, а ходят в школу, что их семья резко отличается от нормальной или обычной, что люди порой странно поглядывают на них и быстро отворачиваются.

В предыдущий приезд Ари однажды вечером Марита заметила полоску света под дверью его комнаты. Она тихонько постучала и на цыпочках вошла к нему. Ари сидел на кровати, пристроив лэптоп на коленях, и, видимо, работал. Они с его лондонскими друзьями создали какой-то веб-сайт по обслуживанию туристов, они водили их на пешие экскурсии по городу, рассказывая о местах, известных по фильмам, книгам или пьесам. Все это он объяснил ей раньше.