Мартин Хансен - Лжец

Я заметил, как он украдкой, искоса взглянул на меня. Вид у него был вполне возмужалый, а вот шаг помельче, чем мой. И тем не менее он все время порывался идти со мной в ногу. Именно на такие вещи и следует обращать внимание.

Ведь ты другую полюбил

и позабыл меня...

Я поймал себя на том, что опять иду и напеваю эту дурацкую песню, она неотвязчиво вертелась у меня в голове. Подавляя досаду, я спросил:

- Как же это вы не удосужились посмотреть церковь внутри? Вы ведь скоро нас покинете?

- По всей вероятности, да, - ответил он. - Будем надеяться, что скоро задует ветер.

- Дело не столько в том, чтобы задул ветер, - сказал я, - нет, главное, чтобы он задул с юго-запада, тогда течение переменится. И тронется лед. Как знать, может, это случится сегодняшней ночью. Постарайтесь сегодня ночью не спать!

Сегодня ночью! - подумал я. Что ж, я подал ему хороший совет.

- Да, этой ночью вы должны бодрствовать! - повторил я. И прибавил шагу.

- Не люблю я острова, - произнес он вдруг. - На острове чувствуешь себя хворым волком!

Хворым волком? - подумал я. Неожиданный образ. А видел ли он хоть раз хворого волка? Дерзкое сравнение.

- Не понимаю, как вы можете здесь жить, - сказал он. - Год за годом это невыносимо.

- Когда живешь год за годом, выносимо, - ответил я. - Но скажите, к чему вы в итоге пришли? Каковы ваши заключения?

Хворый волк покосился на меня. Его подозрительность мне пришлась по душе. Она была неподдельной.

- Что ж, известняк у вас на острове хороший, - сказал он, - это мы знаем. Но если дробить его и обжигать в больших масштабах, необходимо будет построить новый причал - для грузовых судов. Вопрос в том, окупится ли все это, ведь строительство причала выльется в приличную сумму. Разумеется, я еще не представил окончательных выкладок, но это обойдется дороже, чем рассчитывают Фредерик с Мыса и остальные.

Теперь мне более или менее ясно, почему у Фредерика на него зуб, подумал я, вначале-то у них все шло как по маслу.

- Фредерик с Мыса не пойдет на попятный, - сказал я, - он не остановится перед расходами. Он превратит наш остров в Клондайк. Здесь много чего еще произойдет.

- А вы что, против?

- Я? Да я просто в восторге!

- Собственно, я ожидал, что у вас на острове сохранился старый уклад, - заметил он, - но похоже, тут как и повсюду.

- Не сказал бы.

- Разумеется, вам виднее.

А в воскресенье поутру

я косу заплела...

- Почему же мне виднее? - спросил я. - Вы здесь пробыли семь недель с лишним, а я - всего-навсего семь лет с небольшим.

- Смеетесь? - сказал он и переменил ногу, подстраиваясь под мой шаг.

- Нет, я вполне серьезно. Мой опыт говорит, если у человека есть глаза, то, проведя семь недель в незнакомом месте, он будет знать все, что стоило бы о нем знать. Он может даже написать об увиденном книгу. В два кило весом. Но, прожив на этом же месте семь лет, он выяснит, что ровным счетом ничего не знает.

- Сложена из валунного камня! - сказал он. Мы решили обойти церковь кругом. Но перед тем постояли, глядя, как беленая колокольня становится под лучами заходящего солнца медно-красной.

Возле церкви - на холме, на отшибе, - было очень тихо. Поддувал студеный ветерок, под ногами слегка поскрипывал схваченный морозом гравий. Мы шли вдоль северного фасада, время от времени трогая рукой холодную шершавую стену, на которой от подвижки тяжелых, массивных глыб, положенных в основание, растрескалась штукатурка.

У этой стены был прислонен гребной вал - все, что осталось от погибшего катера.

- Это гребной вал Эрика, - объяснил я. - Уже успел заржаветь.

Рядом лежали старые венки. И букетик живых фиалок.

Сохраняя молчание, он двинулся дальше. Это подкупало.

Я расчесала волосы

и косу заплела.

Я расчесала волосы...

- Странно это, что церковь на отшибе, - сказал он.

- Сперва Мысовый король хотел поставить ее у себя на Мысу, но каждую ночь являлся кто-то неведомый и разрушал выстроенное за день. Тогда они взяли, погрузили лежень в повозку, запрягли в нее двух телок и пустили их на все четыре стороны. И те втащили повозку на этот холм.

- Своеобычное предание, - сказал он.

- Обыкновенная церковная легенда, - ответил я. - Скорее всего, церковь поставили здесь потому, что холм служил своего рода крепостью, где собирались жители во времена немирья.

Я расчесала волосы

и заплела постель.

И постелила косу,

и заплесила стель.

- Тьфу ты! - спохватился я. - Извините!

Мы шли уже вдоль южного фасада. Он умел молчать - замечательное свойство. И вообще он производил хорошее впечатление. Приятная внешность. Крупный длинный нос, узкий угловатый лоб. И с характером, только сейчас вот не очень-то в себе уверен. Если не принимать в расчет того, что, вероятно, видно одному Господу Богу, здесь, среди собратьев своих, он котируется куда выше, чем Олуф. Тот берет наружностью: вылитый герой саги. Идеальное пособие по истории. "Хотите представить, как выглядели Гуннар из Хлидаренди или Олав сын Трюггви*, посмотрите на Олуфа!" - говаривал я, бывало, ученикам. Но только - вялый Гуннар, сонливый Олав. Что да, то да. Таким он стал после гибели Нильса.