Кен Кизи - Последний заезд

Я направился за ним, стараясь идти как можно прямее, несмотря на довольно чувствительную тошноту. На улице я ухватился за первый попавшийся столб и закрыл глаза. В глазах кружились лошади, бычки, ковбои, девушки. Джордж тряхнул меня и повел дальше, поддерживая за локоть.

— Прими это как еще один урок, школьник. Еще один урок в курсе твоего обучения.

— Хорошо, еще один урок. Можно осведомиться, каков предмет курса?

— Предмет курса, — сказал он, — опыт. Единственный предмет, который интересует молодых южан. На-ка подержи. Я не хочу измазать красной краской порядочный шотландский виски. Посмотрим, сможешь ли одновременно стоять и открыть пробку.

Я доказал ему, что могу. Он одобрительно кивнул.

— Конечно, никто не может научиться опыту, пока на опыте не узнает, чему он учится. Даже любознательный юный южанин.

Я возразил, что многое узнал не из опыта. О Гражданской войне, например, — из семейных преданий. О Лондоне — из книг Чарльза Диккенса.

— Я не был в Англии, но знаю о ней. Так?

— Допустим, — сказал он на ходу, — Но ответь мне, мистер Книгочей. Ты думаешь, из семейных преданий и твоих библиотечных книг ты много узнаешь, например, о дамах? Не попробовав — хи-хи — на опыте? Об ах-муре?

— Порядочные люди в Теннесси косо смотрят на парней, попробовавших амур до венца. Хотя, если подумать… — меня тоже разобрал смех, — они косо смотрят и на парней, которые не попробовали его до веща.

— Выходит, вы, теннессийская молодежь, кругом не правы. Стоп! — Джордж остановился, держа меня за локоть, — Мы пришли.

Мы стояли перед самой замысловатой постройкой из всех, какие попадались за время недолгого пребывания в Пендлтоне. Больше, чем особняк Меерхоффа и гораздо наряднее. Дом был трехэтажный, с галереей на три стороны. Витиеватая резьба украшала карнизы и наличники. Окна светились разными цветами, и на занавесках колебались соблазнительные тени. Я не был уверен в своей готовности к столь смелым изысканиям.

— Ты хочешь вести меня туда, наверх?

— Наверх? — Джордж не отпускал мой локоть, — Нет, конечно. Ты приличный южный джентльмен, и прочее, — Он осторожно повернул меня и показал пальцем. — Я веду тебя сюда, вниз.

Посреди широкой лужайки борделя зияла черная прямоугольная яма. Хлипкие бамбуковые перила ограждали ее с трех сторон, чтобы в нее не свалился ослепленный любовью посетитель. С неогороженной стороны сидел очень старый китаец. Здесь и исчез, наверное, тот паренек с фейерверком на косичке! Старик сидел на маленькой полотняной тряпке, скрестив ноги, и курил глиняную трубку. Джордж подвел меня к яме. Я увидел земляные ступени, ведущие в туманно светящееся нутро. Старик встал и поклонился Джорджу. Джордж поклонился в ответ, старик отступил в сторону и показал на глиняные ступени. Джордж стал спускаться, старик жестом предложил мне следовать за ним. Я привел себя в равновесие и последовал, но тут же был обращен вспять горой дымящихся полотенец. Эту громадную кипу несла маленькая фарфоровая фигурка.

Из пара выглянуло лицо.

— Сью Лин?

— Мистер Джонни Ли, это вы? Я рада, большое спасибо. — На ней было синее с отливом кимоно, расшитое мелкими черно-белыми лошадками. Ее голос звучал в пару, как колокольчик. — Я сейчас вернусь, спасибо. Снимите вашу одежду, пожалуйста.

Она заторопилась прочь, а я спустился во мглу. Ступеньки кончились в низком наклонном туннеле. Мне пришлось идти, согнувшись в три погибели. Наконец, к моему облегчению, туннель привел в огромный подземный зал с потолком на массивных деревянных балках, впереди и по сторонам терявшихся в тумане. Не знаю, размером он мог быть с сарай Джорджа. Пар поднимался над большими ваннами, под которыми тлели угли. В пару сновали мужчины, женщины и дети со свертками одежды, ведрами, подносами. Я увидел Джорджа — он сидел на деревянной скамье со своей бутылкой и раздевался. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Он поманил меня и жестом показал, что мне тоже надо раздеться. Но первым делом я взял бутылку. Потом сел, закрыл глаза и основательно, с наслаждением глотнул.

Когда я открыл глаза, оказалось, что уже сижу по шею в горячей ванне. Рабочие по-прежнему сновали в пару. Джордж полулежал в соседней ванне с сигарой в углу рта — подозреваю, что моей, — и разговаривал.

— …и вот, когда городская власть постановила, что они не могут иметь и строить недвижимость на улицах, они зарылись под землю. Построили под улицей.

Я вглядывался в туман.