Джеймс Хилтон - Утерянный Горизонт

Кануэй согласился; он с удовольствием осознавал, что спокойное течение Шангри-Ла было в состоянии охватить безмерное количество странных и на первый взгляд, пустячных занятий -- то, к чему он сам всегда испытывал влечение. Так, задумываясь о прошлом, он видел себя засыпанным образами дел, витающих или громоздких до такой степени, что выполнить их оказывалось практически невозможным, но сейчас, даже в состоянии ленности, для каждого из этих дел находилось и время и желание. В восхищении от этого размышления, Кануэй не был склонен к тому, чтобы снова позабавиться откровением Барнарда, когда тот решил поведать нечто интересное, на его взгляд, о Шангри-Ла.

Выяснилось, что визиты в долину, наносимые Барнардом особенно часто в последнее время, были посвящены не только вину и женщинам. "Видите ли, Кануэй, я Вас посвящаю в это дело потому, что Вы отличаетесь от Мэллинсона -- тот, как Вы уже догадались, подставил нож к моему горлу. Мне кажется, Вы лучше вникните в ситуацию. Странная вещь - вы, Британские официальные представители, поначалу настолько, черт возьми, чопорны и натянуты, но под конец, когда все сказано и сделано, именно на вас только и можно положиться."

"Не слишком ли много уверенности?" улыбаясь ответил Кануэй. "Мэллинсон, кстати сказать, тоже представитель Британского правительства."

"Конечно, но он - всего лишь мальчишка. Он не видит вещей в рациональном свете. Мы же с Вами сильная половина -- мы овладеваем своею находкой. Возьмем, к примеру, вот эту конструкцию -- ни входы ее ни выходы, ни мне ни Вам не известны, но, скажите, не это ли обычный порядок вещей? После всего, имеем ли мы вообще понятие о том, зачем мы на этом свете?"

"Наверное, некоторым из нас это неизвестно, но к чему Вы клоните?"

Барнард понизил голос почти до хриплого шепота. "Золото, дружище," прозвучал несколько исступленный ответ. "Только и всего. В долине его тонны, в буквальном смысле. Я был горным инженером в молодости, и хорошо помню как выглядит золотая жила. Поверьте мне, эта будет не слабее Рэнда, но по расположению раз в десять легче. Вы думали, мои прогулки туда только и были, что прохлаждением в маленьком креслице? Ничего подобного. Я знал что делал. Я вычислил, что здешние ребята только и могли достать все свое добро, как с помощью хороших барышей, и чем же еще им приходилось платить, как не золотом, серебром, бриллиантами или прочим? Всего лишь логика. И разгуливая в округе, я быстро вывел их на чистую воду."

"Вы сами совершили свое открытие?" спросил Кануэй.

"Не совсем так, но я пустился в догадки, и затем выложил все это Чангу -- прямо, заметьте, как мужчина мужчине. И знаете что, Кануэй, китаяшка то этот, совсем не такой дурной парень, как мы предполагали."

"Лично я никогда и не считал его дурным человеком."

"Конечно, Вам он всегда нравился, и поэтому Вы не удивитесь тому, как мы с ним сошлись. И было это, по всем меркам, событием памятным. Он показал мне все разработки долины, и, что может показаться Вам любопытным, я получил полное разрешение властей на поиски в ограниченных лишь моим желанием размерах, ну и составление полного, подробного доклада. Что Вы думаете об этом, дружище? Они, кажется, были весьма довольны располагать услугами специалиста, особенно когда я заметил, что может быть, смогу помочь им с увеличением производительности."

"Я вижу, Вы собираетесь здесь совсем освоиться," сказал Кануэй.

"Что ж, я признаюсь, что нашел здесь работу, и это уже немаловажно. И потом, кто знает чем это все обернется. Может быть, на родине у моих приятелей отпадет желание закидывать меня в тюрьму, доложи я им о новом золотоисточнике. Существует лишь одна трудность -- поверят ли они мне на слово?"

"Такое возможно. Удивительно чему только люди могут поверить."

Барнард кивнул в энтузиазме. "Рад, что Вы меня понимаете. Теперь можно заключить и сделку. Конечно, все идет пятьдесят на пятьдесят. Все, что Вам остается сделать, это украсить мой доклад своим именем -- Британский официальный представитель, и все такое. Это придаст весу."

Кануэй рассмеялся. "Ну мы посмотрим на счет этого. Вы сначала сделайте свой доклад."

Его забавляло представить настолько неправдоподобную ситуацию, однако в то же самое время он был рад за Барнарда и его, приносящую такой мгновенный комфорт, находку.

И еще существовал Высший из Лам, и встречи с ним участились. Нередко посещения Кануэйя происходили поздним вечером и длились долго, долго спустя исчезновения последних чайных чаш и роспуска на ночь прислужников. Состояние и благополучие троих его спутников постоянно интересовало Высшего из Лам, а однажды он прямо спросил Кануэйя о проводниках, прибытие которых в Шангри-Ла несло неизбежное нарушение порядка.