Саддам Хусейн - Забиба и царь

Потом моя мать сказала:

- Я, сестра твоя, никак не пойму, как мог твой нареченный эмир, если он говорил, что любит тебя, участвовать в подобных игрищах? Разве мужчина не стена для женщины? Этот негодяй вел себя так, что стал для тебя не стеной, а воротами в ад.

Когда в разговор вмешался мой отец, она сказала:

- Она возненавидела все в своей жизни, возненавидела все те вещи, которые ей давались. С ней обращались, как обращаются с курами, которых старуха держит в курятнике, опасаясь, что к ним подберется шакал или лиса. Старуха кормит кур и поит их, забирает яйца, подкладывает их, а потом пестует цыплят.

Принцесса вскричала с досадой:

- Мы стали как куры, только с той разницей, что старуха стерегла своих кур от лисы, а те, кто отвечал за нашу охрану, запирали нас во дворце не от лис и шакалов, а чтобы изолировать от народа, дабы мы не прониклись его идеями и не узнал о его жизни, - и все это под предлогом сохранения дворцовых традиций, традиций царей и эмиров. Поэтому ваша жизнь и пришлась мне по душе. Показалось, что она близка моей душе, что в ней и есть моя душа. Разве может человек сказать, что он живет, если он не ощущает запаха земли, запаха настоящего человека, какой он есть, если он не готовит своими руками пищу, не надевает сам свои одежды, не моет свое тело без соглядатаев и помощников? Жизнь во дворце полна фальшивых образов и цветов. Воздух там заперт между толстыми стенами, и даже животные, которые живут во дворцах, отличаются от диких животных, которые отражают все богатство и живость природы.

- Понимаешь ли ты, несчастный, - обратилась женщина к землевладельцу, который говорил до нее, - что новый режим заслуживает того, чтобы быть режимом народа?

А когда он ответил ей:

- Да, потому что среди народа есть благородные люди, о чем свидетельствует та принцесса, которая приходила к вам и о которой ты нам рассказала.

Женщина сказала:

- Я не говорю, что при царском режиме вообще нет благородных людей, но он не способствует укреплению и сплочению народа, начиная с тех, кто живет в главном царском дворце, и кончая самым последним слугой. И, прежде всего, не способствует укреплению и защите народа. А если и появляются среди эмиров и принцесс исключения вроде принцессы, о которой я рассказала, то они редки. Так позволительно ли нам созидать закон и центральную власть, опираясь на исключения, или же для принятия любого решения и закона следует исходить из большинства людей? Правильно ли ставить народ перед неизвестностью, когда неизвестно кто унаследует власть от своего отца, даже если нынешний государь, принимающий власть, хорош? Ты хочешь, уважаемый землевладелец, чтобы дом твой был обнесен оградой, чтобы у него была дверь, ключ от которой был бы у тебя, или ты хочешь чего-то иного? Мы хотим, чтобы народ стал оградой для родины и чтобы ключ от этой родины был в надежных руках, в руках того, кого знает народ. Мы хотим, чтобы народ мог на объективных основаниях выбирать того, кто ему подходит, и чтобы это происходило не под влиянием денег или общественного положения. Чтобы основой для выбора было не наследование, а личные качества, соответствие человека занимаемому им месту и его способность исполнять определенные обязанности. Что предпочтешь ты, уважаемый землевладелец, чтобы корова твоя понесла от быка, порода которого известна обилием молока и мяса, или от быка, порода которого тебе неизвестна?

Тогда спросил ее землевладелец:

- Что ты имеешь в виду?

- Если ты не понимаешь, что я имею в виду, то по какому праву ты владеешь всеми этими землями, на которых люди трудятся, словно рабы? Разве корова и бык - не такая же реальность крестьянской жизни, как царь и царица - реальность царской власти, которой ты желаешь процветания? Мы не знаем рода дядей наших царей по материнской линии, уважаемый землевладелец, а иногда не знаем и рода их дядей по линии отцовской, как не знаем и рода служанки того иудея, которую он подарил твоему отцу.

- Разве так важно тебе, простолюдинка, знать мои корни? - спросил землевладелец.

А представительница сопротивления, имя которой было Захра, отвечала ему:

- Ты прав, я дочь простого народа, но я - дочь человека, которого знают все. Все знают его характер, его корни. Я дочь человека из народа, но я, если кто-то желает знать больше, дочь такого-то человека, и все знают кого. Люди знают происхождение моего отца, моего деда, моего дяди и отца его, и дедов его; и так я могу перечислять имена моих дедов и всевозможных дядей хоть до пятидесятого колена. А ты можешь назвать имена своих дедов и дядей хотя бы до третьего?