Саддам Хусейн: Забиба и царь

Мой способ отстаивать свои интересы таков: я использую власть имущих через свое положение и при помощи своих денег. Я крупный землевладелец, владелец прекрасных дворцов, хозяин слуг и рабов, обладатель свиты и стражи. Знаете, как пользуюсь я властью? Есть люди, которые прислушиваются к моим словам, а иногда и к моим требованиям, потому что часть своего огромного состояния я трачу на тех, кто может сослужить мне службу. Я даю деньги начальнику полиции, и он подчиняется мне и пускает свою плетку против любого взбунтовавшегося на моих полях и не только на полях. Я даю сборщику налогов, и он снижает налог на землю, и то, что я ему дал, возвращается мне с лихвой. Так я поступаю с каждым, кто наделен властью. В моих интересах давать им, чтобы получать еще больше. Я приглашаю их за стол с вином и азартными играми и слушаю их разговоры об импорте и экспорте, о внутренних и внешних рынках, а потом наношу неожиданный удар, чтобы преумножить свои богатства. Власть моя - в усилении моего богатства, а тот, у кого нет денег, власти лишен.

Какие привилегии получил бы я от новой власти, если бы стал одним из власть имущих? Разве даст она мне больше привилегий, чем те, которыми я пользуюсь сейчас? Добавит земель? Власть, которая прислушивается к желаниям народа и исходит во всем из них, не способна дать мне больше того, что я уже имею.

Унаследовал я то, что имею, от своего отца. А знаете как? Позвал отец мой, да смилуется над ним Аллах, царя и его придворных, министров и других крупных чиновников на пир, на котором подавались тысячи яств самых разных видов, от верблюжатины до птицы. Устлал он землю шелком от внешних ворот царского дворца до дверей своего дома. Этот пир стоил ему сотни тысяч шекелей, а к этому добавился еще заем, взятый у иудея, после того как договорились они с ним, что возвращены эти деньги будут с процентами, которые требовал иудейский ростовщик. Взыграло у них в голове вино и желание, вызванное женщинами, которых отец мой позвал туда специально, и вскричал иудей, после того как поднял кубок за здоровье царя и пожелал ему долго править:

- Какой награды заслуживает хозяин, приютивший нас, о великий царь?

Царь спросил:

- Что ты хочешь этим сказать, Шамиль?

Шамиль ответил:

- Я просто спрашиваю, великий царь, о том, как царь отблагодарит хозяина и будет ли благодарность соответствовать тому, что говорят о царской щедрости.

Призвав своего главного привратника к вниманию, царь во всеуслышание проговорил:

- В благодарность хозяину за гостеприимство пусть выбирает он любые земли моего царства, которые объедет на коне от восхода солнца до его заката. Все эти земли будут его собственностью, и пусть он пользуется трудом тех крестьян, что живут на этих землях или справа и слева от пути коня его настолько, насколько видит глаз. Все это для него, и пусть он обогатится".

Так получил я эти земли по завещанию отца моего, да будет Аллах к нему милостив. Иудей же подарил моему отцу свою служанку в знак признательности за то, что тот взял у него деньги в долг. Отец мой женился на служанке, и я стал плодом этой свадьбы и баловнем отца моего среди всех моих братьев от других женщин. И завещал мне отец большую часть своих богатств.

Поэтому я не алчен, и мне вполне достаточно тех земель, которые я имею. Но я хочу выяснить одну вещь. Вы думаете ограничить земельную собственность или оставить все как есть? Вы собираетесь создать особый порядок аренды и осложнить нам жизнь, давая крестьянам возможность восставать против нас, или нет? А самое главное, оставите ли вы нам власть над нашими деньгами или будете вмешиваться в то, как мы ими распоряжаемся? Услышав ваш ответ, который, надеюсь, будет искренним, как были искренними мои слова, я решу, с кем я и в каком направлении мне идти. Может оказаться так, что царская власть будет мне милее всего.

* * *

Руку подняла одна из участниц сопротивления. Председатель позволил ей говорить, и она поднялась согласно традиции, возникшей с начала этого собрания или, по крайней мере, с выступления Охотника на эмиров, который встал и стоял до тех пор, пока не рассказал присутствующим всю свою историю от начала до конца. Она поприветствовала председателя собрания и поблагодарила Господа своего, бога народа и армии, а не бога царей, эмиров и торговцев, живущих в роскоши, и всех, кто связан с их интересами, и сказала:

- Я дочь крестьянина. Мы обрабатываем землю, которую отец взял в аренду у государства за очень большую плату. Земля наша находится у внешней стены города неподалеку от летнего дворца одного из эмиров. Одна из принцесс, когда желала развеяться, приходила на наш виноградник посмотреть, как мы трудимся. По характеру ее вопросов было видно, что девушка она умная и хочет знать, что творится за пределами ее дворца, и так уж получилось, что самым близким местом к нему оказалась наша земля, на которой мы выращивали виноград, снимали урожай и продавали его. Если продать урожай не удавалось, мы сушили виноград и всю зиму ели изюм с хлебом. Я была тогда девочкой, в том возрасте, когда меня еще называли ребенком, но хорошо помню все, о чем хочу поведать нашему собранию, и ничего не напутаю. Мы с двумя моими сестрами старались опередить друг друга и поскорее подать ей коврик, когда замечали вечером, как она направляется к нашему винограднику. А отец сам подносил ей лучшую гроздь винограда. Она одевалась в дибадж и шелка и пахла такими благовониями, о которых я и не знала и до сих пор не знаю. А когда она уходила, мы как охотничьи собаки бежали ей вслед, чтобы уловить запах ее благовоний, некоторое время остававшийся в воздухе после ее ухода. И вот, когда она приняла виноград из рук моего отца уже не один раз, моя мать решила, что она нарочно задерживается после захода, чтобы не дать нам подоить корову, и что сейчас к корове пустят теленка, решив, что мы ее уже подоили. Это означало, что мы останемся без ужина, потому что молоко коровы мы делили между нашей семьей и ее теленком, точнее говоря, корова давала столько молока, чтобы кормить его, и не позволяла себя доить, когда в вымени оставалось молоко только для теленка. Думаю, причиной раздражения моей матери была ревность к принцессе. Она боялась, что принцесса уведет моего отца у нее, хотя это было далеко от реальности, а вовсе не того, что пропадет наше молоко. На следующий день после ухода принцессы я увидела, как мать взяла серп и, приставив его к горлу отца, сказала: