Бруно Ясенский: Бруно Ясенский - об авторе

На юге, на границе с Афганистаном, лежат огромные пространства земли, нетронутой, истомленной зноем. На юге лежит Вахшская долина...

Где теперь зеленый разлив цитрусовых, хлопка, винограда, персиков превращает долину в земной рай, там Ясенский ехал, спугивая быстроногих джейранов, и вся выжженная солнцем, потрескавшаяся земля кишела под копытами коня мохнатыми пауками, гигантскими ящерицами-варанами, черепахами. Не было еще и строительства на Вахше, когда он проезжал там, ночуя на пограничных заставах.

Он любил эту страну и отлично сознавал, какие трудности стоят на путях ее развития. Временами казалось, что никогда не осилить всех этих трудностей, и только вера в силу коммунизма поддерживала, не давая возможности отступить, уступить хотя бы пядь завоеванных прав.

Ясенский верхом на лошади переправлялся через горные хребты. На крутых осыпях он шел, держась за хвост привычной к кручам лошади, то и дело теряя под ногами опору и хватаясь руками за раскаленные под солнцем камни.

Он видел еще кишлаки, где поголовно все жители были с зобами, он видел, как собирали урожай с поля, которое можно было все прикрыть большим одеялом. И это поле почти висело над бездонной пропастью.

Он проходил всюду, где потом действовали и жили его герои. Он все видел сам.

Успех романа именно в том, что читатель верит: так было, хотя события и были придуманы автором.

Ясенский всегда говорил, что писатель должен видеть будущее, даже не видеть, а предвидеть. Без этого он не может работать.

Увлекаясь, Бруно Ясенский умел и мог увлечь за собой других. В 1931 году он повез в Таджикистан Вайяна Кутюрье, Эгона Эрвина Киша, Отто Люина, Лозовика и Джошуа Кюнитца. Эти сугубо городские жители гарцевали на армейских лошадях по предгорьям Памира, тряслись на грузовиках по бездорожью Локайской, Яванской и Вахшской долин, ночевали около огромных хаусов Ховалинга, карабкались в гору около Больджуана, чтобы взглянуть на могилу Энвер Паши, этого пророка пантюркизма, дышали, точно влажной ватой, сгущенными парами Куляба, купались в горячих источниках Оби Гарма, любовались красотами Туткаульского ущелья, пересекали ледники...

Но роман написан, вышел, читатель его полюбил... И вот Бруно Ясенский уже вновь увлечен. Он спускается на морское дно, его треплет шторм в Тихом океане: он с партией ЭПРОНа вышел на спасение судна, терпящего бедствие... Потом целое лето тридцать шестого года ездит из района в район по всей Горьковской области. Он насыщается новыми впечатлениями, встречами, разговорами, обсуждениями, песнями и шутками рабочих, колхозников, студентов, всех, кто встречался на его пути. Он умеет выбрать драгоценную искорку, мудрое слово, чтобы обогатить свою выдумку, так похожую на действительность. Он пишет "Заговор равнодушных"...

На пленуме Союза советских писателей в городе Минске в феврале 1936 года Ясенский говорил:

"Мы часто говорим, что действительность наша настолько богата и многообразна, что любой вымысел художника всегда бледнее ее. Мы часто говорим, что художнику незачем выдумывать, ему достаточно показать реальную действительность. Но из опасения упрека в вымысле мы обедняем нашу действительность.

Я обвиняю нашу литературу в чересчур робком, чересчур эмпирическом следовании по пятам за действительностью. Мы отражаем настоящее в его соотношении к прошлому - это легче. Но у нас нет еще произведений, которые давали бы нам картину нашего "сегодня" через объектив будущего.

Я не собираюсь разрешать в этой речи всех вопросов нашего литературного движения. Я поднимаю просто свой голос, как поднимают тост: за смелую выдумку, вскормленную на материале живой действительности, но не боящуюся перешагнуть через ее полное неожиданностей завтра.

За смелую выдумку, необходимую социалистическому писателю, как необходима мечта социалистическому плановику, из кирпичей будущего строящему замечательное сегодня в нашей замечательной стране".

Лучшие произведения Бруно Ясенского, такие, как роман "Человек меняет кожу", в котором автор отобразил становление советских людей, рост их сознания под влиянием коммунистической партии, не устарели и в наши дни, сохранив свою свежесть и силу эмоционального воздействия.

А. Берзинь