Фрэнк Йерби - Изгнанник из Спарты

ЕГО АФИНАМИ.

Теперь его. Его! Он бросил взгляд на город, раскинувшийся у его ног, на дома - белые, серые, цвета беж - с неизменной красной черепичной крышей, на черно-зеленые копья кипарисов, возвышающиеся между ними, на мерцающие зеленоватым серебром оливы, на неровные силуэты сосен, на разбросанную здесь и там глазурь цветущих миндальных деревьев, окрашенных весной в ослепительно белый цвет; и у него перехватило дыхание от этого великолепия.

Его город! Его полис! Единственное место во всей Элладе, которое было создано именно для него. Это разноцветье пастельных кубов и багряных треугольников, лениво ниспадающее к морю, увенчанное рвущимся в небеса мрамором его несравненных храмов, - все это его! Если, конечно, мастер не солгал или что-то не напутал. Что, впрочем, было маловероятно. Этот человек произвел на него впечатление одного из лучших представителей фетов: спокойный, трудолюбивый, сообразительный, хотя и необразованный - одним словом, из тех, кто не станет злоупотреблять истиной.

Да и кроме того, ему достаточно было сходить на Агору, чтобы убедиться в правдивости его слов. Там наверняка все это вывешено. И весь город горячо обсуждает столь необычные новости. Он уже слышал недовольное брюзжание олигархов:

- Гражданство метекам! Свободу рабам! О бессмертные боги! До чего докатились Афины!

"До здравого смысла, - усмехнулся про себя Аристон. - Во всяком случае, теперь они мои. Вот только мне придется в придачу к этому великолепному полису взять и Хрисею; взять ее, опустошенную, озлобленную, сварливую, в законные жены".

Он склонил голову, затем вновь ее поднял.

- Я обещал это Данаю, - пробормотал он. - А он мертв. Так что теперь это обещание священно, если только вообще что-то может быть священным. Но что такое слово человека? Что такое обещание? Наконец, что есть такая штука, как честь? Дуновение ветра. Ничто. Как и сам человек. Весенний снег, исчезающий к полудню. Слова, начертанные на воде. Надпись, сделанная в воздухе, и все же...

И он направился в сторону своего дома.

Но когда он-сообщил эту новость Хрисее, она только пожала плечами.

- Зачем это тебе? Что это теперь меняет? - спросила она.

- Очень многое. Сократ утверждает, что души, тени, одним словом, пневма людей - бессмертны. Я не знаю, прав ли он или нет. Но если он прав, мне бы хотелось, чтобы Дан знал - я сдержал свое слово. Что я приобрел гражданство и женился на тебе, как и обещал.

Тогда она повернулась к нему, и свет вспыхнул в ее огромных глазах.

- Аристон, - прошептала она.

- Да, Хрис?

- Я думаю, что ты благороднейший из людей, живущих на этой земле, сказала она.

В тот же день Аристон приобрел у городских властей корпус триеры и оснастил ее за свой счет. Он велел глашатаям обойти весь Пирей и объявить, что каждый, кто захочет

плавать под его началом, будет получать шесть оболов в день, вдвое больше обычной платы. Он разыскал того самого старого пирата Алета, который когда-то продал Клеотеру Орхомену, и назначил его своим нуархом, или вторым человеком на корабле. Третью по рангу должность он предложил Орхомену, но тот отказался.

- Как я могу сражаться, после того как ты сделал меня хромым? - заявил Орхомен. - К тому же, когда все это закончится и на Акрополе расположится спартанский гар-мост с гарнизоном, мне не хотелось бы оказаться в роли лакедемонянина, переметнувшегося на сторону врага, мой мальчик. Скажи честно, зачем тебе все это, Аристон?

- Это мое дело, - сказал Аристон.

- Ха-ха! Значит, все это для того, чтобы наконец жениться на ней. На этой уродливой злобной маленькой ведьме, от которой тебе следовало бы бежать, как от чумы. Но ведь это вопрос чести, не так ли, о благороднейший и честнейший из всех Аристонов? Тебе не грех было бы кое-чему поучиться у меня, дружище. По крайней мере, это я помыкаю своими женщинами, а не они мной. Или ты так любишь Сократа, что хочешь подражать ему во всем - даже приобрести копию Ксантиппы? Что касается меня, то я бы предпочел оригинал. Во всяком случае, она родила ему сыновей!

- Я вижу, ты все еще зол на меня, Орхомен? - заметил Аристон.

- Вовсе нет. Как можно всерьез злиться на такого глупца, как ты? Если бы ты похитил у меня Клео для самого себя и из-за совершенно естественного желания обладать ею, вот тогда я мог бы возненавидеть тебя. Но поскольку ты разлучил меня с нею из неких философских соображений и кончил тем, что отдал ее другому, я могу только презирать тебя. И жалеть. Все, чему тебя научила твоя философия, - это новым способам стать глупцом!