Кливленд Эмори - Кот на Рождество

Если же мое состояние улучшается, то я снова собираю всех, чтобы объяснить им, как героически я держался во время кризиса. В ответ на это близкие должны сказать, что я был великолепен, преодолевая все трудности болезни, а их охватывало отчаяние при мысли, что они близки к тому, чтобы потерять меня. В это время я люблю предупредить, что в период моего выздоровления все они должны быть постоянно, круглые сутки, у телефона и в полной готовности доставить мне (в двойном количестве) то, что мне больше всего нужно в данный момент - еду, питье, книги и журналы, шахматиста или шахматный компьютер. И конечно, Белого Медведя.

По контрасту со мной Белый Медведь, заболев, живет по другому сценарию. Он против любого, даже моего, внимания к его персоне. Он страдает не столько от болезни, сколько от этого внимания. Он хочет быть один, он хочет быть совершенно один.

Нечего и говорить, что мне с самого начала это не нравилось. Его желание уединиться вызывало в памяти истории о кладбищах слонов и о животных, умирающих в одиночестве. От всего этого я хандрил, будучи уверен, что если немедленно чего-нибудь не сделаю, то все плохо кончится.

Чаще всего после осмотра ветеринара коту выписывали таблетки. Это было плохо. Это было настолько плохо, что следовало бы переписать предыдущий абзац, потому что для Белого Медведя таблетки были хуже, чем внимание к нему во время болезни.

Я хорошо помню тот первый случай, когда я должен был дать коту лекарство. Это произошло в конце февраля, вскоре после моего возвращения из Калифорнии.

Прежде чем приступить к такой важной процедуре, как дать Белому Медведю пилюлю, я решил проконсультироваться со специалистами. Мне не хотелось беспокоить доктора Томпсон. Удивительно, но я нашел массу статей по этой теме. И это я расценил как плохой знак. Но, тем не менее, принялся за чтение.

Мне понравилась статья Сьюзан Эстерли «Как дать таблетку вашему коту». Понравилась она по той причине, что была адресована тем, у кого, как и у меня, был кот «независимого типа». Такого кота автор определяла как «не имеющего склонность делать то, что хотелось бы вам».

Разумеется, подумал я, это относится к Белому Медведю, и немедленно приступил к изучению статьи. «Во-первых, - писала мисс Эстерли, - не подходите к коту с жалким чувством страха. Думайте о чем-то положительном и держите пилюлю наготове».

Это были слова бойца. Я точно не выкажу страха, тем более «жалкого страха». Белый Медведь не увидит по моим глазам, какая серьезная операция нам предстоит. А насчет позитивных мыслей, то в первый раз, когда я собирался дать коту лекарство, мои мысли были такими позитивными, что я мог бы скормить пилюлю и леопарду. И таблетка, спрятанная под безымянным пальцем левой руки - так, чтобы он мог видеть остальные пальцы, была именно там, где должна быть.

Трудность заключалась в том, что мысли Белого Медведя были далеки от положительных. Они были абсолютно негативны. Он, казалось, знал, что у меня не только что-то спрятано, но, что бы это ни было, это не то, с чем он хотел иметь дело. И более того, каким-то образом он знал о таблетке. Его глаза были прикованы к тому, что я, по-моему, очень ловко спрятал.

Тут я решил не форсировать события и снова вернулся к мисс Эстерли. Я был уверен, что она даст мудрый совет, как выйти из такого трудного положения. И оказался прав. Беда была только в том, что ее рекомендации очень напоминали другие советы по этому поводу, как, если вы помните, было в случае с мытьем кота.

«Заверните кота в большое полотенце, - писала мисс Эстерли, - оставив снаружи только голову. Это обезопасит вас от его когтей». Я был готов пролить кровь в разумных количествах, но вовсе не надеялся завернуть кота в полотенце. И, прижав его в углу, тут же понял, что и он этого не захочет. Тем не менее я решил в дальнейшем следовать советам мисс Эстерли.

«Держите кота на коленях, прямо перед собой, рукой, согнутой в локте. Это освободит ваши руки».

В связи с тем что согнутая в локте рука была ограничена в движениях, а в другой руке у меня была таблетка, моим рукам трудно было оставаться свободными, но я старался. Уверен, что советы мисс Эстерли были применимы к ее коту, хотя не могу отделаться от мысли, что, наверное, он был очень маленьким, очень старым и очень больным, если вообще был жив к тому времени, когда она проделывала эту процедуру. Или, возможно, у нее был черный пояс по карате. Так или иначе, но ее предложения не годились в случае с моим котом. Он вылетал из полотенца, как стрелка из пневматического ружья.