Джойс Кэри - Радость и страх

Табита не желает обсуждать с Мэнклоу своего покойного мужа. Она справляется о Гриллере.

- Старик Гриллер? Все старается быть молодым. Но молодые над ним издеваются. Они и надо мной смеются. - И Манклоу сам смеется над собой.

- Почему это молодые теперь такие недобрые? Недобрые и глупые?

- Не такие уж они, по-моему, глупые. Время сейчас никудышнее, Тибби, и они это видят. Хоть в этом смысле образование идет им на пользу порождает недовольство.

- И выходит, что все меняется к худшему.

- Да, пожалуй, что так. Когда мы были молоды, было, пожалуй, чуть получше. Но ненамного. - Он наискось откидывается в кресле, лицо выражает непритворную радость, точно он кого-то перехитрил. - Все-таки, Тибби, нам повезло, наши отцы умерли вовремя: не успели поднять наш вымпел на своей старой посудине.

Табита задумчиво смотрит на Мэнклоу, до того упоенного своей победой, что он мирится с болезнью, как генерал - с ранениями, полученными на поле славы, и, как всегда, не может решить, нравится ей этот человек или глубоко противен. Она думает: "Он очень умный", но вкладывает в это слово уничижительный смысл - то ли хитрый, то ли трусливый, как животное. Наконец она говорит: - Тут дело не в людях, а во всех этих новых идеях. И кто их только выдумывает - непонятно.

- А вы сильно изменились со времени "Бэнксайда", Тибби. Что ж, все мы с годами делаемся консервативными, разве не так? Стареем, умнеем. Я по себе сужу. Стал самым заправским консерватором.

- Так зачем же вы пишете статьи для социалистов?

- Нет сил плыть против течения, Тибби. Да и смысла нет. Существует только один способ перевести часы назад, не сломав механизма, - надо перевести их на одиннадцать часов вперед. Вот я и поддерживаю лейбористов.

- Но что могут сделать лейбористы?

- Угробить себя, как всякая другая партия, как ваши консерваторы. В этом и состоит прелесть демократии: она порождает такие нежизнеспособные правительства, что они просто не успевают до конца все испортить - сами разваливаются.

- Я не консерватор. Я своей партии верна. Всегда буду либералкой.

- Верной, последовательной консервативной либералкой, - улыбается Мэнклоу.

И Табита, поднимаясь по лестнице дорогого старомодного отеля без лифта и с неудобными ванными, где она до сих пор останавливается, потому что там всегда останавливался Голлан и потому что сам отель явно клонится к упадку, с горечью думает: "Нет, все-таки он мне не нравится. Будь он честный, он бы ненавидел все эти новые идеи и старался бы с ними бороться. Не допустил бы, чтобы всякие глупые девчонки вроде Кит гневили бога и коверкали жизнь собственным детям".

Она собралась было навестить Ринчей, но, уже дойдя до их дома, поворачивает обратно. И наконец, чтобы только не возвращаться к беспросветной тоске Эрсли, звонит в Кедры брату. Гарри отвечает удивленным, усталым тоном: - Тибби? Давненько не виделись... Да, конечно, приезжай, погостишь у нас.

87

Все эти годы они обменивались с Гарри открытками к рождеству, иногда и к пасхе да раза два встречались в Лондоне, но в Кедрах она не была со времени его второй женитьбы. Очень уж не хотелось ей видеть Клару, одержавшую такую победу. Теперь Клара ей как будто обрадовалась, сразу просит ее совета. Что ей делать с Гарри? Он болен, а отдохнуть отказывается. И поссорился с детьми - с дочкой Эллис, та вышла замуж бог знает за кого, и с сыном Тимоти, тот два года назад получил диплом врача, а помочь отцу в работе не желает. А работы после закона о национальном страховании стало еще больше.

Табиту и правда поразила худоба Гарри, его нервная суетливость, его гнев на сына; и Клара, видимо, тоже очень устала. Она едет в Ист-Энд, в амбулаторию, где работает Тимоти, чтобы хорошенько отчитать его. Тимоти вытянулся и располнел. Роговые очки придают его широкому бледному простоватому лицу сходство с совой. Посещение тетки ему льстит, ведь он воображает, что она прожила интереснейшую жизнь, и он почтительно целует ее, однако о совместной работе с отцом и слышать не хочет. - Пришлось бы жить дома, а Клару я не терплю. Да и я ей не нужен.

- Что ты, Тимоти, она спит и видит, чтобы ты вернулся, она страшно беспокоится за твоего папу.

Тимоти улыбается, и лицо у него сразу делается взрослое и скептическое, типичное лицо молодого врача. - Может, это ей кажется, но на самом-то деле ей никто не нужен. Слишком она ревнива. Знает, что глупа, вот и ревнует. Выжила бедняжку Эллис и меня выжила. И от двух помощников сумела избавиться.