Мэри Брэддон - Преступление капитана Артура

За стулом майора стояло ружье, и глаза Жильберта направились невольно на грозное оружие. Хотя взгляд этот был невыразимо быстр, майор поймал его и, повернув свой стул, стал внимательнее наблюдать за Жильбертом Арнольдом.

– Не думайте об этом, мой превосходный друг,  – сказал он благодушно.  – Подождите немного и вы сами увидите, что меня привел к вам наш общий интерес… Вернемся тем не менее снова к Джозефу Бирду! Тому назад лет десять или одиннадцать вы были настоящим удалым молодцом, но, к несчастью, вас знали хорошо в этой местности, а именно под прозвищем Жиля-браконьера, и вследствие этого вас принудили силой уехать из Суссекса, дав вам предварительно ознакомиться с ливисским острогом.

– За убитого зайца и за пару фазанов,  – заметил ему Жильберт, как будто в извинение.

– Нет, ничуть не за зайца и за пару фазанов! В народе поговаривали, что вы будто бы рискнули разрядить ружье в сторожа, который захватил вас с поличным! Все это, вероятно, чистая клевета, вымысел людей… После почти двухмесячного пребывания в Ливисе Жильберт исчез внезапно, и владельцы окрестностей поздравили друг друга с этим крупным событием. До сих пор дело шло восхитительным образом! Теперь оно начнет касаться Джозефа Бирда!

– Я не могу понять, о ком вы говорите,  – сказал злобно Жильберт, окинув снова взглядом ружье, стоявшее направо от майора.

– Как вы интересуетесь этим ружьем, мой друг!.. Посвятите мне хоть пять минут внимания, чтобы убедиться в безосновательности ваших подозрений. В окрестности Севеноака, в Кентском графстве, есть несколько превосходных лесов, из которых один сделался местопребыванием браконьера. Осенью тысяча восемьсот тридцать пятого года дичь начала исчезать из этого леса с такой быстротой, которая возбудила справедливое негодование владельца и его сторожей. Один из последних, человек смелый и предприимчивый, шести футов роста, сказал своему господину, что надеется поймать виновника. «Я знаю его,  – добавил он.  – Это трусливая собака с именем Джозеф Бирд. Его видели продающим дичь в Севаноаке. Я простил бы ему, если б он употреблял ружье, как другие: тогда бы скорее можно было изловить его. А он незаметно подкрадывается, хватает дичь почти из-под вашего носа – и ускользает от вас. Но я все-таки уже имею его в виду и заставлю его поплатиться за все наши убытки!» Быть может, эти слова достигли ушей Джозефа Бирда, потому что через неделю нашли сторожа лежащим в лесу с простреленной головой. Пошли по следам, отпечатавшимся на почве, местами обагренным кровью. Хирург одной из окрестных деревень заявил, что на рассвете приходил к нему какой-то человек с просьбой перевязать ему ногу, пораненную пулей, и что такая рана могла, во всяком случае, оставить хромоту или вообще другой неизгладимый след. Этот человек был Джозеф Бирд.

Жена сборщика пошлин видела его утром, он перескочил через шлагбаум и просил извозчика, ехавшего в Лондон, взять его с собой. После обеда преступление сделалось известным всей окрестности, но с этих пор полиции не пришлось ни разу встретить Джозефа Бирда. Я сильно опасаюсь, что если бы он не скрылся, то попал бы в тюрьму! – заключил насмешливо Гранвиль.

Жильберт Арнольд был близок к обмороку. Майор – вероятно, с великодушным намерением предупредить его падение – схватил его за правую ногу и, быстро обнажив ее, поднес к ней свечку.

– Черт возьми! – воскликнул он.  – Вот эта рана тоже от выстрела и удивительно похожа на рану Джозефа Бирда. Я думаю, что вы на совесть хорошо владеете этой ногой, мой добрый Арнольд.

«Добрый» Арнольд с глухим рычанием прикрыл ногу.

– Мне кажется, мой достойный друг,  – продолжал, вставая, майор,  – что мы начинаем понимать друг друга. Если бы я не нуждался в вас, то не примчался бы сюда с курьерским поездом, чтобы рассказать вам историю Джозефа Бирда. Вот вам билет в десять фунтов стерлингов, который поможет вам переселиться в Лондон вместе с женой и сыном. Распустите здесь слух, что едете в Америку. Вот еще адрес дома, в котором вы должны будете остановиться в Лондоне, где и будете ждать от меня дальнейших инструкций… Вы получите их или лично от меня, или через моего слугу, Соломона. Примите к сведению, что я умываю руки: у меня совесть чиста, и я не сделал во всю свою жизнь ни одного злодейства. Если вас завтра привлекут в суд в качестве свидетеля против моей особы, вы можете сказать только, что я приезжал к вам с целью порассказать кое-что о Джозефе Бирде: присяжные назовут меня, конечно, эксцентричным – и больше ничего… Подайте мне одеться.